Дмитрий Видинеев - Территория

Черномор почувствовал острую боль в голове и скривился. Мысли закружились в сознании, как хлопья снега во время бури. Он захрипел, широко раскрыв рот, из глазниц выдавились слизистые клубки черных нитей, будто изнутри черепа на них надавила какая-то сила. А потом боль прошла, мысли обрели четкость. Тяжело дыша, Черномор постоял еще несколько секунд и пошел дальше. Лес уже был рядом, между стволов мертвых деревьев колыхались фиолетовые лепестки. "Как же я все-таки слаб! - стиснув зубы от злости, подумал Черномор. - Ну, ничего, когда появится Сеятель, боль исчезнет, а сила будет постоянно струиться по жилам".

Он прошел небольшую пустошь, на которой среди обломков битого кирпича и мусора пробивались пучки чахлой травы, зашел в лес и приблизился к бутону. Похожие на вены прожилки в огромных лепестках пульсировали, из сгустка тьмы в центре цветка тянулись змеевидные отростки - они медленно извивались, теряясь среди деревьев и шурша по облетевшей коре.

Черномор почувствовал, как каждая клетка тела завибрировала, внутри разливались теплые волны, энергия заструилась по венам, подобно мощному, пробившему плотину, потоку. Черномор раскинул руки. Ему казалось, что еще немного и его ноги вот-вот оторвутся от земли, и он взмоет ввысь и полетит над своим королевством - всемогущий и яростный, как ураган. А потом в сознании возник образ другого мира, территории, на которой зародилась Красота и откуда она начала свое шествие по тысячам мирам и измерений. Черномор ощутил благоговейный трепет. "Спасибо, что позволила прикоснуться к тебе! - мысленно сказал он. - Спасибо, что сочла меня достойным!"

Перед его внутренним взором бушевал безбрежный черный океан. В фиолетовом свете тусклого крошечного "Солнца" волны вздымались гигантскими лоснящимися лапами. Их захватывал ветер, и они становились частью круговерти смерчей, которые носились над океаном, как само воплощение ярости. А по небу, среди рваных клочьев облаков, плыли гигантские существа, похожие на медуз. В потоках ветров их водянистые щупальца тянулись на огромные расстояния, от полупрозрачных тел исходило слабое свечение. Все здесь единое целое, думал Черномор. И только посвященный может почувствовать невообразимую Красоту в этой мощи.

Поверхность беспокойного океана закружилась. Густая точно патока черная вода взрывалась языками буйных волн. Воронка расширялась, открывая темную бездну неведомых глубин. Океан изрыгал звериный рев, ветра выли - они носились вокруг исполинского водоворота, подхватывая маслянистые брызги.

Черномор ощущал себя частью этого океана, ветров, фиолетового света далекой звезды. "Я буду вечно служить древней, как мир, Красоте! - с трепетом думал он. - Она заключила меня в свои объятья, сделала причастным. Великая Праматерь!"

Из глубин воронки, которая стала такой огромной, что в ней поместились бы все континенты Земли, начали вылетать сотни, тысячи черных сгустков. Вращаясь, они взмывали к небу и разлетались в разные стороны. Черномор знал, что это споры, из которых вырастут чудесные цветы. Они летели в другие измерения за свежей энергией для океана.

Образ иного мира померк. Черномор снова видел перед собой фиолетовые лепестки, среди мертвых деревьев. Он сделал глубокий вздох, чувствуя, как сила разливается по телу, вызывая жажду действий.

Глава 14

Вой забежал в подъезд своего дома и остановился, переводя дыхание. Все оказалось хуже, чем он ожидал. Кошмар, который начал Черномор, теперь в городе. Люди становились непонятно кем... Чудовищами? Вою вспомнилось слово, в детстве бросающее его в дрожь: морбесты. Теперь ему казалось, что он всегда знал его значение. Морбесты - размытые образы из страшных детских снов обрели четкость, воплотились в реальности. Вот чего боялись предки. В глубокой древности они знали правду. А теперь печать сорвана...

- Печать сорвана, - прошептал он, сжав кулаки.

Вой сделал несколько шагов по лестнице и услышал грохот наверху, кто-то вскрикнул, а потом раздалась серия глухих ударов и треск дерева - звуки разносились по подъезду звонким эхом. Вой побежал, перепрыгивая через ступени. Он заметил: двери в некоторые квартиры были открыты, а одна, на втором этаже - сорвана с петель, возле порога лежали щепки и вырванный замок.

Он миновал лестничную площадку, усыпанную осколками стекла, взбежал на четвертый этаж к своей квартире. Дверь была нараспашку, дверной косяк разломан, коврик для ног лежал у противоположной стены, а возле порога блестела серая слизь. Сверху, с последнего пятого этажа, продолжал раздаваться грохот.