Нил Гейман - Дым и зеркала (сборник)

«Проблема в том, что никто поначалу не верит. Но у меня есть документы. Фотографии . Прочтите мою книгу. Вы все поймете. Это — нечестивый союз, я имею в виду именно то, что говорю: нечестивый, между так называемым лобби независимых, медицинским сообществом, и гмо-сексуалистами. Гмо-сексуалистам нужны эти убийства, ведь в результате получаются дети, которых используют в качестве подручного материала, чтобы найти средство от СПИДа.

То есть эти либералы говорят о злодеяниях нацистов , но то, что делали нацисты , не идет ни в какое сравнение с тем, что делают они , в эту самую минуту. Они берут эмбрион человека и вживляют маленькой мышке, чтобы получить человеко-мышь, гибрид, пригодный для их экспериментов. И этому гибриду делают инъекцию СПИДа…

Реган обнаружил, что думает о стене из вырванных глаз у доктора Менгеле [84]. Голубых, карих, ореховых…

— Блин! — Он порезал палец. Сунув в рот, прикусил, чтобы остановить кровь, побежал в ванную и принялся искать бактерицидный пластырь.

— Ты помнишь, что завтра мне нужно будет отлучиться около десяти? — У него за спиной стояла Джейнис. Он смотрел в ее голубые глаза через зеркало ванной. Она казалась спокойной.

— Прекрасно. — Он заклеил пластырем ранку и обернулся к ней.

— Сегодня я видела в саду кота, — сказала она. — Большой, серый. Возможно, бездомный.

— Возможно.

— Ты не возвращался к мысли обзавестить кошкой?

— Вроде нет. Еще один повод для переживаний. Я думал, мы договорились: никаких кошек.

Джейнис пожала плечами.

Они вернулись на кухню. Он налил в сковородку масло и зажег газ. А когда сковорода разогрелась, опустил в масло кусочки розовой плоти и стал смотреть, как они меняются, сжимаются и бледнеют.

Рано утром Джейнис сама поехала на автобусную станцию. Нужно было ехать через весь город, и она не сможет вести машину, когда настанет время возвращаться. С собой у нее было пятьсот долларов наличными.

Реган проверил мышеловки. В обеих приманка оказалась нетронутой. От нечего делать слонялся по дому.

Потом позвонил Гвен. В первый раз палец соскользнул, непривычно было набирать столько цифр подряд. В следующий раз получилось.

Гудок, затем ее голос:

— Ассоциация бухгалтеров. Добрый день.

— Гвенни? Это я.

— Реган! Это правда ты?! Я все надеялась, что ты наконец позвонишь. Мне тебя не хватало. — Голос был далеким; трансатлантические гул и потрескивание еще больше ее от него отдаляли.

— Я ценю.

— Не думаешь возвращаться?

— Не знаю.

— Как там твоя половина?

— Джейнис… — Он помолчал. — У Джейнис все хорошо.

— Я начала трахаться с нашим новым коммерческим директором, — сказала Гвен. — Пришел после тебя. Ты его не знаешь. Тебя нет уже полгода. Я хочу сказать, что остается делать девушке?

Регану вдруг пришло в голову, что больше всего он ненавидит в женщинах практичность. Гвен всегда заставляла его надевать презерватив, хоть он их терпеть не мог, и сама при этом использовала колпачки и спермицид. Регану все это мешало ощущать спонтанность, романтику, страсть. Ему хотелось, чтобы секс был естественным и происходило все наполовину в воображении — наполовину в реальности. Чтобы секс был чем-то внезапным, и грязным, и мощным.

В висках у него застучало.

— А какая у вас там погода? — весело спросила Гвен.

— Жарко, — ответил Реган.

— Хорошо бы и у нас так. Дождь идет неделями.

Он сказал что-то о том, как ему приятно снова слышать ее голос. И положил трубку.

Реган проверил мышеловки. Пусто.

Забрел в свой кабинет, включил телевизор.

«…очень маленький. Вот что значит эмбрион . Но однажды она вырастет и станет большой. У нее будут маленькие пальчики на руках, маленькие пальчики на ногах и ноготочки».

На экране картинка: что-то красное, пульсирующее и размытое. Переход: женщина, рот до ушей, обнимает младенца.

«Некоторые из этих крошек вырастут и станут медсестрами, учительницами или музыкантшами. А однажды кто-то из них, возможно, станет президентом».

Вновь во весь экран розовое нечто.

«А вот это крошечное создание никогда не вырастет. Завтра ее убьют. А ее мама не считает это преступлением».

Он переключал каналы, пока не нашел «Я люблю Люси», прекрасный фон для чего угодно, и тогда включил компьютер и сел за работу.

Два часа он провел, отыскивая ошибку менее чем в сто долларов в представлявшихся бесконечными колоннах цифр, и у него начала болеть голова. Он встал и вышел в сад.