Нил Гейман - Дым и зеркала (сборник)

Недели через две после возвращения Бен отправил автору по почте свой экземпляр «Путеводителя» с пометками на полях для последующих переизданий, с пространным письмом, содержавшим множество полезных советов. Он также просил автора прислать ему копию страниц, которые оказались вырванными из его экземпляра, чтобы успокоить его сознание; и втайне испытал облегчение, когда дни сменились месяцами, месяцы — годами, а годы — десятками лет, и она ему так и не ответила.

Мне было девятнадцать в 1965-м: брюки дудочкой, длинные волосы, почти до плеч. Каждый раз, включив радио, можно было слышать, как «Битлз» поют «Help!», и я хотел быть Джоном Ленноном, и чтобы вокруг так же визжали девчонки, а у меня всегда были наготове циничные шуточки. В тот год я впервые купил «Пентхаус» у торговца сигаретами на Кингз-роуд. Я заплатил несколько заначенных шиллингов и пошел домой, сунув его за пазуху и время от времени проверяя, не прожег ли он в моем свитере дыру.

Тот журнал давно выбросили, но я всегда буду помнить, что в нем было: взвешенные высказывания о цензуре; рассказ Х. Э. Бейтса и интервью с американским романистом, о котором я никогда не слышал; страничка моды с изделиями из мохера и узорчатыми галстуками, которые следовало покупать на Карнеби-стрит. Но лучше всего были, конечно, девушки, а лучшей из девушек — Шарлотта.

Шарлотте тоже было девятнадцать.

Все целлулоидные девушки в том давно утраченном журнале были похожи; прическа — волосок к волоску (глядя на них, казалось, ты чуешь запах лака); все они победно улыбались на камеру, а глаза искоса смотрели на вас сквозь заросли ресниц; белая помада; белые зубы; белые груди, оттеняемые бикини. Я никогда не думал о том, какие неловко жеманные позы они принимали, чтобы не показать ни завитка, ни даже тени лобковых волос, которые, впрочем, я все равно бы не заметил. Я смотрел только на бледные попки и груди и ловил их целомудренные и призывные взгляды.

А перевернув страницу, увидел Шарлотту. Она была не такой, как другие. Она была сексуальной; ее сексуальность была похожа на прозрачную вуаль или пряные духи.

Под фотографиями были слова, и, ошеломленный, я их прочел. «Восхитительной Шарлотте Рив девятнадцать… Она — юная индивидуалистка и бит-поэтесса, публикуется в журнале “ФАБ”…» Эти слова вертелись в моей голове, пока я пристально рассматривал фотографии: она позировала и надувала губки в квартире в Челси — должно быть, у фотографа, предположил я, уже зная, что она мне нужна.