Ольга Пашнина: Истории, рассказанные в полночь

Четвертый этаж. Пол, усыпанный стеклом, кричащие и напуганные студенты, преподаватели, сотрудники. Я бежала, не слишком быстро, чтобы не упасть на стекло, но достаточно, чтобы пролетать мимо уцелевших окон, думая о том, что будет, если последует второй взрыв. Естественно, я подумала, что это был теракт. Нас же пугали ими последние лет десять. Как я пролетела эти четыре этажа, помню смутно, лишь мысли запечатлелись в голове. Просчитывала варианты, пыталась вспомнить, где бомбоубежище в случае чего, думала, как дерну Ксюшу на пол, если рванет второй раз. Уже в холле от поднявшейся пыли закашлялась, но под чей-то крик “Быстрее!”, вылетела на улицу, прямо в рубашке и легком пиджаке, оставив в здании все: деньги, телефон, документы. Тогда было лишь желание убежать, действовать. Позже я узнала, что те, кто бы в аудиториях с евроокнами даже собрали сумки и куртки. Мы такой привилегии были лишены, мы чудом не пострадали.

Никогда я еще не была так рада вдыхать морозный воздух. Остановилась, огляделась. Увидела толпу напуганных студентов, которые наперебой спрашивали “Что происходит?!”. Видела, как снимали на мобильники корпус, будто сошедший с кадров какого-то фильма о войне. Видела, как девчонки просто выпрыгивали из окон на первом этаже, потому что в коридорах тем временем началась паника. Подбежала Алия.

- Девчонки, что со мной?

По лицу ее стекала кровь. В первое мгновение я вздрогнула, но то была лишь царапина. Неприятно, но в сложившихся условиях почти подарок судьбы.

- Идемте в общагу, - сказал Даня, не потерявший нас из виду.

И мы всемером побежали к дороге. Алие помогали парни, она то ли в шоке была, то ли просто порезалась и кровь, стекающая по лицу, мешала идти. Было холодно, скользко и, конечно, страшно. Сердце билось очень быстро, а руки немного дрожали. Я подсознательно ждала второго удара, даже на небо не посмотрела. Лишь чуть затормозила, увидев красный свет, но плюнула и понеслась вперед. В общежитие мы забежали и остановились, чтобы успокоиться и отдышаться. Вокруг никто ничего не понимал, Алию увели на вахту, где начали обрабатывать ссадину, те, кого задело осколками, тоже. Я бегло осмотрела руки, проверила лицо, не поранилась ли. Но, к удивлению, ни царапины. Ни на мне, ни на Ксюхе, ни на Феде с Даней.

Мы вышли в коридор. Посмотрели на выбитое окно, осторожно приблизились. Увиденное напоминало начальные кадры фильма про апокалипсис: выбитые окна, зияющие вместо них темные дыры, толпа людей, крики, гомон, бегущие к поликлинике люди. Мне так и представилось, как камера отъезжает от окна, показывая зрителю панораму пострадавшего университета и наши ошеломленные лица. Но это было не кино.

- Идите, погрейтесь. На диванчик присядьте, на втором этаже, - сказала нам вахтерша.

Мы с радостью бросились наверх, ибо замерзли порядочно. Расселись и начали гадать, что случилось. Версий было много: газовый взрыв, ракета, упавший самолет. На последнем и сошлись, потому как все давно (хоть и молча) ждали, когда на нас рухнет какой-нибудь самолет из Шагла. Кто-то даже сказал, что видел, как оторвался хвост и упал в районе Гагаринского. “У страха глаза велики” - говорят так, а спросонья не только хвост от самолета увидишь.

Заспанные студенты потихоньку выползали из комнат, ошарашенные взрывом. Кто-то мирно спал, кому-то прилетело осколком, а кто-то даже не заметил, собрался на пары и почти вышел, но был остановлен и направлен обратно.

Связи не было. Перегруженная сеть испугала всех, когда тысячи человек разом принялись звонить близким, в скорые и пожарные, когда сошел с ума весь город. Я пыталась позвонить маме, Ксюша телефон дала, свой я благополучно оставила в аудитории. Хорошо, что тогда я еще не знала о том, что на цинковом рухнуло здание. За здоровье своего сердца я спокойна, но минуты, в которых я бы не знала, что с родителями, дались бы не просто.

Мы смеялись. Когда страх прошел, мы много смеялись. Наверное, отчасти чтобы снять напряжение, потому что руки все еще чуть подрагивали. Даже сейчас, когда записываю все, отголоски того страха напоминают о себе. Легко, невесомо, но ощутимо. Эту раму я не забуду до конца жизни. Она была вдвое больше обычной, аудитория-то большая. Тяжелая, зараза. Как она никого не убила, до сих пор не понимаю, но тихо радуюсь. Везение, оказывается, это не успеть на последнюю маршрутку после занятий.

Алию уложили спать, видать, крови потеряла достаточно, да и шок сказался. Когда мои мозги пришли в относительный порядок, пришлось начать думать, как вызволить из-под завалов стекла вещи. Необходима была хотя бы куртка, без нее мне до дома не доехать, даже если б удалось дозвониться до отчима и попросить забрать. Куртка была в гардеробе, бирка от гардероба - под обломками.