Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

Однако это была отнюдь не помощь глупого гизарта. Ведьма подняла руку и бесстрастно взглянула на сосуд, затем слегка толкнула ногой стальную клетку. Василиск заворчал. Мягко заскрипев, он открыл пасть и зевнул, продемонстрировав пламенеющий язык и расплавленную глотку.

— Сообщите его величеству, что я буду счастлива присутствовать, — сказала Пайтим. — Могу я взять гостя?

Тело в сосуде перестало извиваться и вперило в ведьму взгляд маленьких ярких глазок. Вспышки фосфоресцирующего серебра сменились алыми и агатово-черными завитками. Существо вздрогнуло, затем кивнуло.

— В этом случае, — промолвила Пайтим, — прошу сообщить его величеству, что я прибуду в компании Салуны Морн.

— Ваш ответ зарегистрирован придворным, ведающим приглашениями. Вас позвали в обществе одного гостя. Дальнейшие инструкции будут…

Глаза Пайтим сузились. Длинным пальцем она щелкнула по клетке василиска, открыв в ней отверстие. Ее обитатель поднялся на лапы и ожидающе вытянул шею, пока ведьма держала над отверстием рубиновый сосуд. Когда виал упал в пасть василиска и исчез, испустив волну пара, по комнате пронесся почти неслышимый вопль — он напугал гекконов, которые тут же скользнули за гобелены.

С воздуха усадьба Пайтим напоминала игрушку, которую попинал ногами нетерпеливый ребенок. Плющ и мох покрывали груды упавшей с крыши черепицы ручной работы. Все восточное крыло обрушилось, погребя под собой террасу и пруд. Коллекция музыкальных свитков, которые Хайланд Страйф усердно собирал в те периоды, когда не волочился за очередной прекрасной куртизанкой, превратилась в пепел, уничтоженная попавшей в башню библиотеки молнией. Остов и теперь возвышался над северным крылом, словно почерневшая виселица. Паутина окутывала знаменитый самшитовый лабиринт, а сады гранатовых деревьев и кассии разрослись и превратились в дикие кущи. Салуна заметила гнездо пересмешника на верхушке айвы — белые косточки нескольких несчастных птиц застряли в кроне, словно сломанные воздушные змеи.

Нетронутым стояло только крыло с кухней. Из пяти труб струился дым, светились окна. Тройлерсы крутились в траве и овощах, собирая капусту, сладкий базилик и ямс. Салуна посмотрела на овощи, и рот наполнился слюной.

— Яд, — прошипела призматическая лодка. — Спорынья, черемуха, воронец, пижма!

Салуна махнула рукой, командуя снижаться.

— Оставайся в саду и попытайся не настроить ее против себя. Я чую тушеную тыкву.

Другие, менее притягательные запахи нахлынули на нее при приближении к обшарпанному дому — запахи, которые ассоциировались с ремеслом огненной ведьмы: сера, сгоревшая ткань, паленые волосы, порох, странноватый и сладкий запах василисков, а также ароматы поджаренных персиков и рыбы. Пайтим стояла у входа в кухонное крыло, ее непослушную шевелюру едва ли усмиряла сияющая сеть черных гранатов, на брюках красовались пятна тыквенной мякоти и сажи.

— Любимое дитя сестры матери, — Пайтим использовала семейное, даже архаичное приветствие, которое предпочитали ведьмы четвертой касты, — присоединишься ли ты ко мне за ланчем? Моченая тыква, заливные языки жаворонков, я только что собрала несколько птенцов. И припасла немного студня из саранчи. Помню, как сильно ты его любишь.

Салуна кивнула.

— Только кусочек. И только если ты ко мне присоединишься.

— Разумеется, — улыбнулась Пайтим, обнажив коронку, которую вырезала из фаланги лютниста и вставила на место собственного правого верхнего клыка. — Прошу, входи.

За ланчем они вежливо беседовали. Салуна поинтересовалась новым пометом василисков и изобразила беспокойство относительно того, что выжил всего один детеныш. Пайтим невинно спросила, не конфисковали ли призматическую лодку во время недавней волны усиленных проверок транспортных средств.

Когда блюда опустели и последняя ложка заливного из саранчи была съедена, Пайтим разлила янтарное виски. Она принесла с кухонного атанора две раскаленные кочерги, окунула их в каждую порцию напитка, затем положила в раковину — и вручила дымящийся бокал Салуне, тут же безо всяких колебаний опустошив собственный.

Салуна уставилась на свое отражение в кипящей жидкости и, когда та остыла, сделала глоток.

— Какой же ты замечательный повар! — сказала она. — Все просто восхитительно. И заливное из язычков выше всяких похвал. Зачем ты ходила к моим гнездам спор прошлой ночью?

Пайтим неубедительно улыбнулась.