Юлия Григорьева - Семиречье [трилогия - СИ]

— Вино легкое, но коварное, — запоздало предупредила она. — Это не чай и даже не квас. Им надо наслаждаться не спеша. — и сама пригубила из своего кубка.

— Мы к винопитию не приучены, — ворчливо ответила Белава.

Хозяйка снова наполнила ее кубок вином, но девушка уже не спешила пить его, чувствуя, что опочивальня начала плыть перед глазами. Постепенно жар распространился по всему телу, и она покрылась испариной. Милава наблюдала за озирающейся по сторонам чародейкой.

— Что ищешь, лапушка? — спросила она.

— Окно. Мне душно, — ответила Белава и попробовала встать из-за стола.

Ноги отказались ее слушаться, и девушка беспомощно посмотрела на черноглазую женщину. Милава повела рукой, и в покои ворвался прохладный поток воздуха, освежая и приводя в чувство. Белава благодарно улыбнулась, потом взялась за кубок и сделала новый глоток. Когда сладковатый и невероятно приятный напиток потек в горло, она быстро отставила в сторону вино.

— Можно воды? — спросила девушка. — Не умею я пить вино.

— А ты попробуй, — ответила хозяйка, и глаза ее вдруг блеснули. — Давай другое вино попробуем. Оно более интересное.

— Не хочу, — покачала головой девушка.

— Не упрямься, — по губам Милавы скользнула коварная улыбка. — Завтра дам тебе навестить моего узника, даже покормишь его.

Она попала в цель. Хмельная девушка вскинула на него глаза и кивнула. Хозяйка усмехнулась, слабое место гостьи даже искать не приходится, сама показала. Она стукнула по столу, и кувшины поменялись. Теперь вино было красным и тягучим. Запах от кубка шел дурманящий. Милава подняла свой кубок, Белава последовала ее примеру.

— За нашу дружбу, — провозгласила божественная, поднесла к губам свой кубок и проследила, как гостья делает глоток. Тут же на ее губах появилась широкая улыбка.

Белава отпила, поставила кубок на стол и посмотрела на женщину. Ее улыбка почему-то не понравилась девушке. Чародейка отвела глаза и прислушалась к себе. Снова возвращался жар, щеки запылали и дышать стало тяжело. Туман начал заволакивать взор. Девушка попробовала щелкнуть пальцами, но рука даже не поднялась, оставшись неподвижно лежать на столе. Тело отказывалось повиноваться своей хозяйке.

— У меня так много вопросов, — улыбнулось расплывающееся черноглазое лицо.

Белава попробовала ответить, но сильная сухость во рту будто сковала ей губы и язык. Она промычала нечто нечленораздельное, беспомощно вздохнула, и мир вокруг нее померк. Стук упавшего стула долетел из далека, и посеревшее пространство заполнилось ватной тишиной.

Сон был какой-то странный. Ее будто все время о чем-то спрашивали, но она не могла ответить, потому что рта больше не было. Она не понимала, что от нее хотят, ведь отвечать-то нечем! Что за глупые люди? Потом спрашивающий голос превратился в жужжание назойливой мухи, но вместе с ним у девушки появились крылья. Она взлетела и спряталась на мягком облаке, куда не долетала эта противная муха. Постепенно все стихло, облако погрузилось в темноту и сон стал более приятным.

А потом были новые странные ощущения. Что-то ласково ползло по ноге, едва касаясь кожи. Постепенно это что-то поднялось выше и коснулось нежной кожи за мочкой уха, спустилось на шею, и девушка задышала чаще, подаваясь навстречу этому неведомому. А потом был поцелуй, от которого бросило в жар. Она застонала и открыла глаза.

Кто-то был рядом с ней, горячий и сильный. Его губы все глубже погружали ее в сладкий плен. Руки девушки сами обвили шею ночного гостя, и пальчики зарылись в длинные волосы.

— Ты сегодня какая-то иная, — прошептал незнакомец. — И мне это так нравится. Моя девочка…

— Кто здесь? — этот шепот стал ушатом ледяной воды, и Белава забилась в сильных руках незнакомца, пытаясь освободиться.

— Хочешь поиграть? — его глаза сверкнули алым огоньком в темноте. — М-м, ты пахнешь иначе… Это сводит с ума.

— А, ну, отлезь, змей, — окончательно взбунтовалась проснувшаяся чародейка. — Сейчас так по башке дам, что ума и вовсе лишишься.

Незнакомец откатился от нее, и опочивальня наполнилась светом. Белава уставилась на очень высокого и широкоплечего мужчину с длинными черными волосами. Великан изучал ее какое-то время, потом сложил руки на груди и вопросил.

— И что это означает, прелесть моя?

— Вот и мне интересно, дядечка. Кто ты и что тут делаешь? — не менее грозно вопросила чародейка, чувствуя, как душа скользнула в пятки.