Вадим Проскурин - Золотой цверг

– Когда власть принадлежит уголовникам, это лучше? – ехидно поинтересовался Якадзуно.

– А почему бы и нет? – улыбнулся Аламейн. – Когда уголовники захватывают власть, они перестают быть уголовниками. И в истории есть тому примеры. Взять, скажем, Италию в двадцатом веке или Россию в двадцать первом. Помните, какие отморозки там поначалу командовали? А потом ничего, ВВП удвоился, вертикаль укрепилась, и начался золотой век. Наш большой босс, конечно, не такой крутой, как Путин или Берлускони, но, с другой стороны, у нас на Деметре не так все запущено, как у них было поначалу. Думаю, мы справимся, мы, по крайней мере, не страдаем фанатизмом. Мы, наоборот, предельно прагматичны.

– Вы правы, Рашид, – решительно сказал Ибрагим. – Об этих делах надо говорить в более комфортном месте.

– Ну вот, – победоносно улыбнулся Аламейн. Ибрагим запер машину, и четверо людей направились к бункеру.

Кто-то мудрый сказал, что человеку нужно для счастья совсем немного. Сейчас Рамирес понимал эту истину ясно, как никогда. Он был счастлив.

Заботы и тревоги первых дней революции остались в прошлом, теперь жизнь Джона Рамиреса вошла в размеренную колею. Каждое утро он выходил из дома, садился в “Капибару”, выделенную ему городским комитетом братства, и ехал в телецентр. Там он проводил три-четыре часа, за которые успевал подготовить и произнести ежевечернюю десятиминутную речь в передаче “Вторая эпоха”. Миштич Вананд говорил, что эта программа бьет рекорды популярности в своем классе и по рейтингу приближается к спортивным новостям, хотя порно-канал ей, конечно, никогда не догнать.

Закончив с телевизионными делами, Рамирес садился в “Капибару” или в вертолет и ехал общаться с народом.

Каждый человек имеет какой-то талант, в котором многократно превосходит всех окружающих. Не каждому удается распознать свой талант, но когда кому-то это удается, этот человек становится удачливым и счастливым, у него все получается, и все ему завидуют. Рамиресу повезло, ему удалось распознать свой талант. Он умел воодушевлять людей.

Когда Рамирес приезжал на стройку, метеостанцию или блокпост, люди преображались. Нет, они не бросали все дела, этого Рамирес не допускал. Но они открывали свои сердца большому черному человеку и делились с ним самым сокровенным, самым наболевшим. Они часто просили помощи, и в таких случаях Рамирес всегда давал совет. Не всегда он был уверен, но это было не важно. Не важно, что именно сказать человеку, важно, как это сказать. Если у тебя есть талант укреплять и наставлять, то нужные слова приходят сами.

Многие женщины просили Рамиреса разделить с ними постель, многие из них были очень красивы, но Рамирес почти всегда отказывал. Потому что в маленьком частном домике в дальнем углу университетского сада его ждала Полина.

Раньше Рамирес не знал, что такое любовь. Когда он читал Шекспира или Лимонова, ему всегда казалось странным и диким то, как иррациональное чувство, в которое в человеческой душе преломляется половой инстинкт, заставляет разумных и уравновешенных людей временно сходить с ума, творить невообразимые глупости, а иногда и погибать. Рамирес никогда не думал, что он способен покончить с собой из-за чьей-то смерти или изнасиловать женщину, будучи ослепленным любовью. У него было много женщин, но он относился к ним примерно так же, как к хорошей книге или интересному телесериалу. Некоторые женщины стали для него близкими друзьями, гейша Миюки, например… интересно, что она сейчас делает там, на Гефесте… но никогда Джон Рамирес не считал очередную подругу даже равной себе, не говоря уж о том, чтобы поставить ее счастье выше своего, видеть в ней смысл жизни, не замечать никого, кроме нее… ну и так далее…

Сейчас Рамирес понимал, каким он был идиотом. Впрочем, если подходить с рациональной точки зрения, то сейчас он гораздо больше похож на идиота, чем раньше, но ему было на это наплевать. Он встретил свою любовь и понял, что это такое. Остальное перестало быть важным. Даже ежевечерние речи, которые поначалу полностью захватывали его, теперь отошли куда-то на второй план. Миштич говорил, что речи у Рамиреса получаются все лучше и лучше, и Рамирес знал, почему так происходит. Дело было не в том, что он стал лучше к ним готовиться, и не в том, что он набрался опыта и стал более профессиональным. Дело было в том, что когда в твоих глазах сияет любовь, ты можешь нести любую ахинею и люди будут с восхищением смотреть тебе в рот. Если, конечно, у тебя есть талант. У Рамиреса талант был.