Сергей Сезин - Лес на краю света

Что это? В священной книге моей бабушки Ани была история про голос из куста, который сообщил кому-то, чтобы тот нес какую-то весть для всех. Что там была за весть, я уже не помню. Но вроде бы куст горел, но не сгорал. Ах да, это был пророк, которого звали Моисеем.

Гм. И еще куст требовал разуться перед ним. Да, пророк, услыхавший это, был не меньше меня озадачен. Или я тоже пророк, жил всю жизнь, этого не зная, а теперь должен сообщить кому-то весть, что еще кто-то летает выше крыши?

Куст не горит, обыкновенный можжевельник, растет на небольшом холмике.

А голос звучит вновь: «Зачем я сделал это? Зачем? Для чего я это совершил?» Фу ты, ну ты, прямо оживший ад Данте. Человек, отбывающий муки в кусте. А что он там совершил, перед тем как умереть и стать кустом? Всех убил, один остался? Предался инцесту? Съел живьем всех младенцев?

Вновь голос: «Кто летает выше крыши — то спецназ летучей мыши!» Туды бы его, этого грешника кающегося. Сейчас опять занудит, чтобы его простили, и зачем он сделал это. И точно, занудил. Да, дело идет к тому, что быть мне пророком.

Спрошу его, за какие заслуги он в куст замурован и при помощи шипов разговаривает.

Спросил. Он меня не слышит. То ли вообще не может, то ли погрузился в самобичевание и не способен оторваться от этого.

Да, это уже было, в моем сне.

Неужели он за написание этой книги мучается? А я-то сам тому же предался, денег ради и чтобы пару других авторов при этом спародировать. Неужели и мне за это придется в другом мире вот так вопить из тамошнего растения? Бр-р-р.

Пошел-ка я отсюда. Куст со мной говорить не хочет, слушать его не здорово приятно, пускай себе стонет, а то еще попросит веточку сломать, для того чтобы еще больше помучиться за свои нечестивые деяния.

Гляди, и правда попросил! Нет, пора сматываться, пока я себя не вообразил Моисеем!

Кто такой Моисей? А это тот самый пророк из бабушкиной книги, что разговаривал с этим горящим кустом и увел народ откуда-то. Почему я не хочу на него быть похожим? Потому что вспомнил, что он блуждал по пустыне сорок лет. Как-то не хочется ходить по забуйским лесам столько же, сколько и он.

И пошел я, обходя куст слева. Обогнул роскошную ель, еще одну, но более скромную, свернул в просвет между деревьями, потом повернул еще раз, обходя ямину на месте вывороченного дерева, потом еще раз повернул, еще прошел, и вышел… опять к тому же стонущему кусту. И меня еще раз попросили сломать на нем ветку, чтобы должным образом наказать за писание книги.

Первым побуждением было пойти и сломать, и не только одну, а все ветки. Но я ему не поддался. Больно простая получается ловушка — подошел сломать ветку, наткнулся на шип, потом долго-долго мучился, не хуже графомана из куста. И подозрителен вот этот возврат на прежнее место. А специальной магии я здесь не чувствую, только ту, в глубине, которая не то вода, не то рудная жила. Или Не-мертвый очень удачно пристроился, задействовав эту магию в глубине или просто замаскировав свою ловушку? Или это просто морок?

А сейчас проверим. И пошел я направо от куста, оглашая лес бодрой песней времен Междоусобной войны:

И после каждого двустишия залихватский припев: «Тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля, тра-ля-ля-ля-ля!»

Песенка залихватская, хорошо ложится на походный шаг. Пела ее победившая в войне сторона. А Николай Второй — это проигравшая сторона. Я уже говорил про умершего от туберкулеза наследника престола — так это старший брат Николая. И вместо него престол занял Николай, который не смог спасти ни себя, ни империю, ни династию.

Пел я, конечно, отвратительно, компенсируя недостаток вокальных данных громкостью.

Стоило ли выдавать себя пением — а кто его знает? Дошло ли до врага, что я вообще выехал сюда? Что я застрелил двух его верных песиков? Что меня развернуло не туда? Все это, возможно, засекается магически. Или не засекается — не угадаешь. А вот морок нужно перебивать бодрым презрением к нему. Есть, конечно, талисманы от морока, есть заклинания. А можно и так, по-простецки. И собственный дух подымает. Не зря солдат на марше заставляют песни петь. И все петь должны, невзирая на склонность к пению или отсутствие ее. А хороший марш не только прибавляет силы в походе, но и давит врага психологически.