Андрэ Нортон - Серая магия. Колдовской мир. Паутина колдовского мира

Симон с трудом поднялся на ноги, помог встать Джелит. То, что он решил сейчас сделать, быть может, было ошибкой, но это казалось ему единственно возможным и правильным, в борьбе за освобождение этого мира от колдеров и от того, что колдеры принесли сюда с собой.

Он поднял свое ружье и выпустил всю энергию в основание ближайшей колонны. С минуту ему казалось, что заряда в ружье вовсе нет, но потом сооружение задрожало и это мерцание распространялось все дальше, пока не добралась до верхней перекладины, потом до второй колонны. Потом мерцание расцвело целым снопом искр, а Симон отчаянно вскрикнул: «Рука!»

Он все еще сжимал в руке колдеровский талисман, когда выстрелил в ворота, и вот теперь этот таинственный предмет выпал из его пальцев, оставив на руке обугленную горящую рану! Талисман покатился к воротам и там тоже обратился в искристое мерцание. А потом раздался взрыв, взметнулась зеленое пламя — и талисман исчез. Но вместе с ним исчезли ворота, и Симон с Джелит увидели перед собой ровную площадку.

Нервным шагом они двинулись вперед, поддерживая друг друга. Они направлялись туда, где располагался колдеровский лагерь. Они благодарили судьбу за то, что уже достаточно стемнело и никто их не замечает. Симон опустился на землю возле одного из застывших в неподвижности краулеров, прижал к груди больную руку так бережно, как Алдис когда-то прижимала к груди талисман. И он тут же почувствовал боль, такую страшная, невыносимую боль. Он ощутил невероятную слабость, а боль становилась все сильнее и сильнее, он просто не в силах был ее перенести, он даже не мог вздохнуть как следует, он задыхался от жгучей боли…

Боль стала немного меньше, или он притерпелся к ней. Симон почувствовал во рту влагу, потом что-то жесткое и твердое и чей-то голос уговаривал его поесть. Так сколько же времени он пробыл в царстве боли? Симон не знал этого. Но голова его работала вполне ясно, и он чувствовал, что сейчас темная и холодная ночь. Голова его лежала на коленях у Джелит, и женщина пыталась привести его в себя, но слова ее не сразу дошли до его сознания.

— … должны идти. Мы не можем оставаться здесь…

Как приятно было лежать вот так, рука теперь только ныла, а не болела так невыносимо, как раньше. Симон пытался пошевелить пальцами и увидел, что на руке повязка. К счастью, что рука левая, сонно подумал он.

— Прошу тебя, Симон!

Это была не только мольба, но и приказ. Джелит нежно погладила его щеки, тормошила его, потом подсунула свою руку под его плечи и пыталась приподнять.

Симон запротестовал.

— Но мы должны идти! — она наклонилась к нему. — Пожалуйста, Симон, кто-то сюда приближается.

Память постепенно возвратилась к нему, он сел. Тень, окружавшая их, стала совсем черной, наступила ночь. Он ни о чем не стал больше спрашивать, поднялся на ноги, с минуту размышляя, он думал, что не стоит ли им воспользоваться грузовиком, но тут же решил, что не стоит, ведь он не знал, как им управлять. Выпрямившись, Симон, как ни странно, почувствовал, что стоит на ногах довольно твердо. Они двинулись вперед, спотыкаясь в рытвинах, оставленных гусеницами.

— Кто приближается? Колдеры?

— Думаю, что нет…

— Те, другие?

— Может быть. Ты разве не ощущаешь ничего?

Симон ничего не ощущал в этой ночи, он так и сказал ей.

Впервые за долгие часы Симон вспомнил о тех, кто оставался здесь.

— Лойз… салкары… Где они?

— Я пыталась найти их. Но здесь развязаны какие-то новые силы, Симон, что-то уж такое, чего я не могу понять. То возникает барьер, сквозь который мне не пробиться, то внезапно исчезает и появиться совсем в другом месте. Мне кажется, что это колдер борется за свою жизнь, что все они прибегли к полному арсеналу своего оружия — причем, к такому, которое нам не представить себе. К тому же, то, что прорвалось из-за этих ворот все еще живо, и оно ненавидит, и оно охотится за колдерами. И если мы не хотим, чтобы нас тоже втянули в эту войну, нам необходимо держаться в стороне. Ибо колдеры сражаются с колдерами, или с тем, что пришло в этот мир с ними вместе. Наш мир еще не видал подобной войны.

Постепенно к Симону возвращались силы. Джелит стащила из лагеря еду и питье и сообщила об этом Симону совершенно спокойно. Но он понял, как было страшно то, что она там увидела. И привлек ее к себе: они пошли вперед, поддерживая друг друга, и Симон был счастлив тем, что наконец они стали едины душой и телом.

Они как раз огибали скалу в том месте, где расстались с салкарами и Лойз, когда сверху упал довольно большой камень. Симон мгновенно прикрыл собой Джелит. Ружье он бросил около ворот, но Джелит отдала ему свой нож. Он прислушался, готовый отразить нападение.