Иван Васильев - Ещё один шанс

— Видишь ли, Вариатор, — издалека зашел странник.

— Меня, зовут Вариар, — снова поправил его старик.

— Ну да… Я так и сказал. Я вот, что думаю… А ну, его, этот, монастырь! Там, наверно, зомби из усопших монашек — девственниц по ночам из могил вылезают… За столько лет, они без мужиков, поди, совсем озверели. А, ну, как, не отобьюсь, при полной луне и они меня всей толпой запытают… Да, и ехать далеко… Давай, что-нибудь, поближе и поспокойнее.

Вариар обиженно вздохнул и полез в другой угол шатра. Из-под цветных тряпок он достал потрепанный колчан и вытащил оттуда кусок ткани.

— Ладно… Могу предложить священную тряпицу, написанную кровью шамана. На ней, указано место большого захоронения… Есть заброшенный остров, посреди безымянной реки… Там, насыпан высокий курган. В этом, кургане, под безымянным крестом, есть могила старого вождя, — загадочным голосом похожим на предсказание экстрасенса зашепелявил цыган.

— Слушай, Леха, похоже, нас опять разводят, — тревожные мысли проникли в голову путника.

— Какие могилы? Какие курганы?

— На носу, семнадцатый век заканчивается…

— Ни сегодня завтра…. Пылесос изобретут!

— А он нам, лапшу всякую, на уши вешает…

— Знаешь, что, Вариар?… Я, тут, подумал, — принял решение Рязанцев.

— А вдруг, там, на острове, племя людоедов или амазонов диких живет?

— А у меня на них аллергия…

— Или окажется, что река не в ту сторону течет… А я на спине плавать не умею… Могу утонуть…

— Одним словом… — Давай что-нибудь другое и попроще…

На этот раз цыган слишком долго смотрел на меня, потом вздохнул и окончательно расстроился. Походил по шатру туда — обратно и полез в какой-то узел.

Вытащил из него три берестяных грамоты… Выбрал самую облезлую и передал мне…

— Вот, последний вариант, — отрешенно произнес он. Стоит одну серебреную гривну без торга… Либо бери, либо иди к другому!

— Ну, раз, последний… Жаль, что ничего больше нет, — показательно расстроился путник и отдал «последние» деньги.

— Это старинное завещание. Тут, на древне цыганском написано… Не дальше десяти — пятнадцати верст от Москвы, в поле, у проселочной дороги, стоит сухая береза. Отсчитай от березы двадцать шагов в сторону восхода солнца. Дождись когда спрячется последний луч, и копай до утра. На утренней зарнице произнеси заколдованное слово… Барш-марш-браж-бардих-марадж и ты увидишь свое злато…

— Всё это хорошо… Всё это правильно, — снова уперся Алексей, теребя в руках старинный пергамент. — Но, мне, на этой карте, ничего не понятно?

— А, как, ты, её поймешь?… Если, на неё, вверх ногами смотришь… — парировал старый пройдоха.

Рязанцев перевернул старинный документ. Стало ещё больше непонятно…

— А почему, я прочитать, ничего не могу? — продолжал возмущаться он.

Появилось настойчивое чувство, что кого-то водят за нос, как деревенского просточка.

— Прочитать, её, может, только… истину знающий. Ибо, это письмена древних кэлдэраров, которые сгинули давным-давно.

— Так, там, поди, от этого клада ничего не осталось, — попытался в последний раз, узнать что-нибудь толковое, странник.

— Главное, при поиске сокровищ, это вера и усердие. Если они у тебя есть, то клад тебе откроется… И чем больше у тебя вера — тем больше будет клад, — произнес цыган, последние слова. Он всем своим видом показал, что разговор закончен и ему нечего больше добавить.

Через час двадцать семь минут, после выхода из шатра цыгана, я снова стоял на проселочной дороге. В том, самом, поле, где впервые появился, в этом мире. За обозначенное время я успел добраться до нелюдимого переулка, открыть портал и переместиться домой. Там, я, пообедал, переоделся и главное…. успел подготовиться к экспедиции, направленной на поиски, необходимого мне, ориентира.

Я твердо надеялся найти, ту самую, приметную березу, про которую было указанно в цыганской грамоте.

— Деньги за карту плачены серьезные, — убеждал себя странник. — Так, что, надо искать!

С собой я взял полевой бинокль — это, чтобы лучше видеть березоньку кучерявую. Одел наушники от сотового телефона — чтобы слушать приятную музыку в дальней дороге. Экипировался в любимую камуфлированную форму — для единения с природой. И, конечно, взял лопату — чтобы было чем заняться на досуге. Надо же было отдохнуть покопавшись в земле.

— Место нужно занять заранее, — начал проводить инструктаж мой внутренний голос.

— А то, знаем мы, этих рыбаков — кладоискателей. Никакой мороз им не помеха… Караулят тебя, с самого утра. Оглянуться не успеешь, со всех сторон, лунками окопают, палатки, наголову, поставят… Сесть негде будет, не то, что клад спокойно, в прикормленной ямке, покопать, — обоснованно волновался он.