К. Паркер - Пробирная палата

– Алексий?

Алексий выступил из темноты и сел рядом с ним на кровать.

– Извини, я тебя разбудил?

– Наверное, – ответил Геннадий. – Но не беспокойся. Как ты?

Алексий нахмурился:

– Я же мертв.

– Извини, спросил, не подумав. Я знаю, что ты… очень жаль, – неуклюже добавил Геннадий.

– Ничего. Я всегда считал, что там, где философия приобретает, дипломатия проигрывает. Подумай, если бы ты не вступил в Орден, а подался в дипломаты, сколько интересных войн ты смог бы начать.

Геннадий щелкнул языком.

– Вообще-то я уже заметил кое-что. Со времени своей смерти ты стал намного саркастичнее и язвительнее.

– Неужели ? – озабоченно спросил Алексий. – Впрочем… да, если подумать как следует, так оно и есть, хотя я этого не замечал, пока ты не упомянул. Наверное, все дело в том, что мне приходится добираться до тебя через фильтры твоей жизнерадостной личности. Отсюда и повышенная дерзость или, если хочешь, игривость. Впрочем, я вовсе не жалуюсь. Мне всегда казалось, что в разговоре я излишне суховат.

– Рад тебе услужить, – сказал Геннадий. – А теперь…

– Да, послание.— Алексий ненадолго задумался, – Не знаю, как это выразить без ненужного мелодраматизма. Что ж, попробую… Прощай навсегда.

– О? А что случилось?

– Мы заварили кашу, и, похоже, все получилось, – ответил Алексий. – Исъют Хедин мертва. Несколько минут назад ее убил Бардас.

– О, – снова произнес Геннадий. – И как это событие все меняет? Извини, но я не совсем понимаю его значение.

– Алексий вздохнул:

– Пребывание в среде интеллектуальной элиты Ордена не пошло на пользу твоему индуктивному мышлению. Давай рассмотрим повнимательнее. Полагаю, ты мог бы сказать, что Закон утвердил себя или вернулся в нужное русло, если использовать аналогию с рекой, которая никогда мне не нравилась. Если же прибегнуть к аналогии с колесом, то я бы сказал, что оно совершило полный оборот и остановилось, хотя при этом остается без внимания тот факт, что на какое-то время оно сходило с колеи. Благодаря, извини, тебе и мне. Очень жаль.

– Проклятие!

– Ох, опять ты произносишь это слово. Можно выразиться и по-другому. Отклонение… отражение… эксцентрика… Хотя я бы выразился так: дурацкая, глупая ошибка. — Он покачал головой. – Но проблема решена. Мы, в некотором смысле, вернулись туда, где были бы, если бы не вмешались. Впрочем, Перимадея все же пала, а неприступной осталась крепость где-то на равнине, которую так и не взял Бардас; и погибла Исъют, а не Бардас; и, конечно, колесо совершило лишний оборот и прошло большее расстояние, втянув в события людей, которые были здесь абсолютно ни при чем. И все-таки главное то, что теперь все кончено. Осталось одно – чтобы ты описал эксперимент, перенес его на бумагу. Не сочти за недоверие, — продолжал он, – но я бы хотел, чтобы с тобой поработал кое-кто еще, нужно добавить объективности, от этого многое зависит. Как насчет той одаренной девушки…

– Маха Эры? – Геннадий покачал головой. – В прошлом году она перешла на другой курс. Изучает теперь коммерческую стратегию, и, по-моему, дела у нее идут неплохо.

– Вот как? Жаль.— Алексий вздохнул. – Ну да ладно, думаю, ты кого-нибудь найдешь. Кроме того, ты можешь начать работу лишь после того, как все успокоится, поэтому…

– Что ты имеешь в виду? – перебил его Геннадий. – Что значит «успокоится»?

Алексий изобразил руками нечто непонятное.

– Что это значит? Ну, все должно улечься, найти свой уровень. Ты сам поймешь. – Он поднялся. – Ладно, дружище, пришло время… Я не люблю такие моменты, всегда чувствую себя как-то неловко, как, впрочем, и ты. Мне было приятно работать с тобой, и я очень дорожил твоей дружбой, хотя последствия ее для сотен тысяч людей оказались катастрофическими. Было бы приятно думать, что, может быть, мы еще и встретимся когда-нибудь, но должен сказать, что в моей интерпретации Закона это крайне маловероятно. — Он нахмурился. – Знаю, это звучит неприятно, но мы не из тех людей, которые способны на долгие эмоциональные речи. Возможно, к сожалению.

Геннадий кивнул:

– Мне будет тебя не хватать. Но я рад, если все действительно закончилось. А огорчает то, что вышло так, как вышло, ужасно плохо, и все по нашей вине…

– Отчасти по нашей вине. Не мы создали людей такими, какие они есть, не мы породили проблемы, с которых все началось. В некотором смысле все это случилось бы так или иначе.