Анна Гаврилова - Танец Огня

— Профессор, не шипите на девушку. Она же не виновата, что пришла к нам из другого мира, — потом повернулась ко мне и спросила: — Вы — Даша? Я правильно поняла?

— Да. — Я кивнула.

— Идите сюда, помогу вам заполнить заявление.

Проводница в синем платье что-то пробормотала и вышла, а меня усадили за один из преподавательских столов и вручили самую обычную шариковую ручку с листком бумаги. После чего подозвавшая меня женщина принялась диктовать текст заявления.

Ничего особенного там не было. Обычное: я такая-то, прошу зачислить меня на факультет Огня… ну и дальше по форме. А вот когда я закончила и размашисто подписала листок, мне сообщили:

— Теперь заверьте заявление у Жавской и возвращайтесь к нам.

Жавская? Это та, которая мне письма строчила? Та, которая секретарь ректората?

— А где тут ректорат? — спросила я.

— Из кабинета пятая дверь налево, — вежливо пояснила женщина, которая так и не представилась. — Там табличка будет, не пропустите.

Я благодарно кивнула, вздохнула и отправилась знакомиться с Жавской.

Мы друг другу не понравились. Меня невзлюбили, по всей видимости, за игнорирование писем, а я не смогла оценить заплывшее жиром тело и презрительно сощуренные глаза.

Секретарь ректората полностью соответствовала своей фамилии — жаба натуральная. Она сидела посреди огромного кабинета, за столом, покрытым зеленым сукном, в кресле с зеленой обивкой. Когда я поздоровалась, подошла и протянула листок заявления, жаба квакнула:

— Дарья Лукина? Вы?

А то не видно. Сомневаюсь, что кто-то, кроме иномирянки, может носить короткую юбку, майку и белый пиджак. И балетки тут, наверное, не в моде. Но промолчать было бы невежливо, а ссориться с теткой не хотелось, поэтому я ответила:

— Да, это я.

Жавская презрительно фыркнула и выхватила из рук лист с заявлением. Глянув на него так, будто ей разворот «Плейбоя» подсунули, секретарь нехотя поставила в углу какую-то закорючку. Как я поняла, заверила своей подписью.

— Вы опоздали, — возвращая листок, сообщила она. — Занятия уже начались.

Вместо ответа я молча пожала плечами. А что я могу? У меня нет машины времени. И вообще, чего они от меня хотят? Как я должна была на их письма реагировать? Забрать документы из универа, собрать чемоданы, сесть и ждать?

В этот момент до меня дошла еще одна истина: у меня нет вещей! Черт, даже сумочка и та после перемещения пропала!

Я тихо ойкнула.

— Что-то не так? — спросила Жавская.

Просить о помощи не хотелось, но выхода не было. Пришлось признаться:

— Понимаете, у меня вещей нет. Никаких.

Секретарь поджала губы и ответила без малейшего сочувствия:

— Раньше надо было думать, Дарья Андреевна.

Нормально?

Конечно, ругаться с такой важной персоной, как секретарь ректората — глупо, но я все равно сказала:

— Видите ли, в моем мире нет ни магии, ни Академий Стихий, и я, разумеется, приняла ваши письма за шутку. Если бы вы написали понятнее и если бы сообщили о том, что меня все равно в это гостеприимное заведение отправят, я бы, конечно же, подготовилась как следует.

Моя гневная тирада не произвела на тетку никакого впечатления. Мне даже показалось, что она радуется такому повороту. Тут же вспомнились гримасы фон Глуна и слова сотрудницы деканата: «Профессор, не шипите на девушку. Она же не виновата, что пришла к нам из другого мира».

Это что получается? Тут не любят иномирян? А зачем меня тогда сюда притащили? Ах да, у них нехватка магов. Черт, как-то… очень это все неприятно.

— Расскажите о своих проблемах профессору Глуну, — проквакала Жавская. — Он ответственный за ваш переход. Это он должен был позаботиться о том, чтобы вы взяли с собой все необходимое.

Глуну? Этому махровому ксенофобу? Они что, издеваются?

— Ну, знаете… — возмущенно выдохнула я.

— Извините, но я точно ничем помочь не могу, — холодно перебила Жавская. И повторила: — По вопросу багажа и личных вещей к профессору Глуну.

Я развернулась, гордо вздернула подбородок и направилась прочь.

Уроды! Одна письмо нормально составить не может, второй вообще… Вот даже слов нет. Козлы! Сволочи!

С этими мыслями я подошла к двери и едва не получила этой самой дверью по лбу. Просто кто-то в этот момент входил и распахнул ее слишком резко, так что отскочить я успела в последний момент лишь чудом.

Поскольку внутри все и без того клокотало от ярости, этот эпизод стал последней каплей. Я открыла рот, намереваясь высказать входящей жертве все, не выбирая выражений, и так и застыла. Потому что на пороге ректората Академии Стихий стоял самый обалденный парень из всех, кого я когда-либо видела.