Виктор Гвор - Другие семь дней

А отставшим на полсотни лет жителям Советского Союза отнюдь не нравилось вмешательство в их дела националистов, подкармливаемых заокеанскими друзьями. Да и при всей отсталости, кое-что умели и они. Например, в СССР были неплохие разработки тепловой аппаратуры. Конечно, стоящие на всех современных истребителях Российской федерации теплопеленгаторы появились не на пустом месте. Были у них и предшественники. И вот теперь один из таких, усовершенствованных с помощью китайской элементной базы, приборов засек появление необычного летающего излучателя тепла прямо во время пересечения им государственной границы. Поднятое по тревоге на ближайшем аэродроме дежурное звено ждало лишь команды на взлет, но его все не было. А не было его по одной простой причине — опознав летающее недоразумение, как неизвестный самолет, пограничники доложили об этом наверх. Разбуженные начальники, обдумав ситуацию, решили попробовать поймать сразу двух зайцев. И вот теперь в этом районе в воздухе, кроме этого пробирающегося тайком самолетика, висело несколько аэростатов с антеннами. Не просто висело, а отслеживало полет нарушителя с помощью радиообнаружителя самолетов, длина волны которого совершенно не фиксировалось стоящей на борту «Цессны» аппаратурой, рассчитанной на современные локаторы.

Успешно приземлившись на полянке, отмеченной составленными в треугольник инфракрасными прожекторами, летуны попали в объятия заросших, пропахших потом и грязью бойцов невидимого фронта. Разгрузка заняла не более получаса. Нервничающие на земле авиаторы сразу же подняли свой «литак» в воздух. Подняли и вывели на обратный курс.

Владимир, уже пятнадцать минут круживший в воздухе на своем доработанном МиГе, обрадовано вздохнул, получив координаты цели. Никаких команд в его наушниках так и не прозвучало. Просто на приборах появилась индикация курса, высоты и скорости. Бросив самолет в набор высоты и одновременно выходя на пересекающийся с невидимой целью курс, Акимов переключил рацию на передачу и несколько раз щелкнул тангентой.

Дальнейшее было просто делом техники и зорких глаз. Догнав цель, он несколько мгновений вглядывался в темную, безлунную ночь, пока не засек промелькнувший чуть ниже силуэт. Залповый пуск эресов. Дернувшийся было в сторону самолетик вспыхнул в воздухе, клюнул носом… Немного погодя на земле расцвел яркий цветок взрыва. Передав координаты столкновения по радио, старший лейтенант развернул самолет к аэродрому.

Мерно постукивали колеса, вагон покачивался на стрелках разъездов, мелькали за окном телеграфные столбы, проплывали редкие облачка темного паровозного дыма да сливались в бесконечную бело-зеленую ленту таежные ели, уже накрытые первыми снегопадами сверкающим одеялом. Скорый поезд шел на восток. За двое суток в вагоне установился тот знакомый всякому русскому человеку железнодорожный быт, с бесконечными разговорами и бесчисленными стаканами рубинового чая в подстаканниках, которые только и успевал разносить солидный усатый проводник в белом кителе. Впрочем, оказавшийся в том вагоне сторонний наблюдатель сразу бы заметил отличия от обычного дорожного порядка. По коридору не носились разыгравшиеся детишки, а их не успокаивали обстоятельные мамаши в домашних ситцевых платьях. Потому что и в этом, и еще в трех других купейных вагонах поезда ехали только молодые мужчины, в военной форме с голубыми петлицами. Но вот знаки различия на этих петлицах были очень разными, у кого — скромные лейтенантские кубари (впрочем, таких было совсем немного), у кого — генеральские звезды. Но больше всего было шпал, числом от одной до четырех. Впрочем, стоявший человек в вагонном коридоре совсем еще молодой человек со спортивной фигурой относился к меньшинству. Собственно, он был один такой — мало того, что петлицы накинутого на плечи кителя украшали две звезды генерал-лейтенанта. На груди кителя гордо сверкали две звезды Героя Советского Союза, а таких людей в стране можно было пересчитать по пальцам. Человек глубоко задумался. Дым от тлеющей папиросы вытягивался в щель приоткрытого окна, но за несколько минут он так и не сделал ни одной затяжки. Лязгнула дверь купе, в коридор вышел еще один мужчина — чуть постарше, плотный, коренастый, с явно намечающейся лысиной, одетый в спортивные шаровары и лыжную куртку на молнии. Встал рядом, помолчал.