Тэд Уильямс: Поворот Колеса

— Нет, простите, принц Джошуа, но, к моему стыду, я не могу. Там есть такие вещи, рассказать которые я не мог бы даже под давлением Рыцарского канона.

Изгримнур стиснул огромные руки, явно болезненно переживая за старого друга. Тиамак не видел риммера таким несчастным с тех пор, как они покинули Кванитупул.

— А мне, Камарис? — спросил герцог. — Я знаю тебя дольше, чем кто-либо из присутствующих. Оба мы служили старому королю. Если твоя тайна как-то связана с Престером Джоном, ты можешь разделить ее со мной.

Камарис выпрямился, казалось, он сопротивлялся чему-то, давившему на него изнутри.

— Я не могу, Изгримнур. Это ляжет непосильным бременем на нашу дружбу. Пожалуйста, не проси меня.

Тиамак почувствовал, как растет общее напряжение. Старый рыцарь казался пойманным в ловушку, которую не видел никто, кроме него самого.

— Неужели вы не можете оставить его в покое? — жалобно спросила Воршева. Она положила руки на живот, как бы защищая ребенка от непостижимой жестокости большого мира.

Зачем я здесь? — изумлялся Тиамак. Я путешествовал с ним, когда память еще не вернулась к нему, и я носитель свитка. Но какое унылое сборище представляет собой Орден теперь, когда умерла Джулой и ушел Бинабмк. И где, собственно, Стренгьярд?

Неожиданно ему пришла в голову мысль.

— Принц Джошуа?

Принц посмотрел на него.

— Да, Тиамак.

— Прости меня, если я ошибусь. Это не моя страна, и я не знаю всех ваших обычаев… — Он колебался. — Но мне кажется, у вас, эйдонитов, существует обряд исповеди?

Джошуа кивнул:

— Да.

Тот, Кто Всегда Ступает По Песку, взмолился Тиамак, проведи меня верным путем!

Вранн повернулся к Камарису. Старый рыцарь, образец изысканнейших манер, сейчас был похож на раненого зверя.

— Не могли бы вы рассказать вашу историю священнику, — сказал вранн, — может быть отцу Стренгъярду, если он действительно святой человек? Тогда, если я правильно понимаю, все это останется между вами и Богом. Но Стренгъярд знает о Великих Мечах и нашей борьбе больше, чем любой смертный. Он сможет, по крайней мере, сказать остальным, нужно ли нам продолжать поиски ответов на вопросы.

Джошуа хлопнул рукой по колену.

— Ты истинный носитель свитка, Тиамак. У тебя острый ум.

Тиамак отложил комплимент Джошуа, решив, что оценит его позже, и сосредоточился на старом рыцаре.

Камарис задумчиво смотрел вдаль.

— Не знаю, — медленно сказал он. — Я никому не рассказывал этого, даже на исповеди. Это, безусловно, часть моего позора, но не самая большая часть.

— У всех есть чего стыдиться, все мы ошибались. — Изгримнур явно нервничал. — Мы не собираемся это из тебя вытаскивать. Мы только хотим знать, не могут ли твои дела с ситхи как-то ответить на наши вопросы. Черт возьми! — добавил он в заключение.

Холодная усмешка исказила лицо Камариса.

— Ты всегда умел уговаривать, Изгримнур. — Улыбка исчезла, оставив страшную безнадежную пустоту. — Хорошо. Пошлите за священником.

Камарис и Стренгъярд ушли далеко вниз по холму. Тиамак стоял у шатра Джошуа и глядел им вслед. Несмотря на всеобщие похвалы его мудрости, он не знал, правильно ли поступил. Может быть, Мириамель была права: они не принесли Камарису добра, вернув ему память, и заставлять его заново переживать болезненные воспоминания было жестоко.

Высокий рыцарь и священник долго стояли на ветреном склоне холма — так долго, что бесконечная вереница облаков наконец прошла, освободив бледное полуденное солнце. Потом Стренгъярд повернулся и пошел вверх по холму; Камарис остался стоять, глядя на серые воды озера Клоду. Рыцарь казался высеченным из камня, величественной глыбой, которая может превратиться в груду облаков, но все равно останется на том же месте еще целый век.

Тиамак заглянул в шатер.

— Отец Стренгъярд идет.

Священник с трудом карабкался на холм, сгорбившись то ли от холода, то ли от тяжести страшной тайны Камариса. Однако одного взгляда, брошенного на его лицо, после того как он преодолел последние шаги, было достаточно, чтобы понять, что священник услышал такие вещи, которых предпочел бы не знать.

— Мы все ждем вас, отец Стренгъярд, — сказал Тиамак.

Архивариус отрешенно кивнул. Глаза его были опущены, как будто он должен был внимательно смотреть под ноги, чтобы не упасть. Тиамак пропустил его вперед и зашел сам в относительно теплый шатер.

— Мы рады твоему возвращению, отец Стренгъярд, — сказал Джошуа. — Прежде чем ты начнешь, скажи мне: как Камарис? Может быть, стоит послать кого-нибудь за ним?