Тэд Уильямс: Дорога ветров

В молчании поднялись Гутрун и Воршсва и вытащили из-под стола сверток, который, как выяснилось, с начала вечера лежал у ног Саймона. Изорн подошел помочь женщинам, и втроем они развернули знамя.

— Это герб сира Сеомана из Нового Гадринсета, — провозгласил принц.

На сером и червленом поле — цвета принца Джошуа — был выведен контур черного меча. Поверх него — белый дракон, чьи зубы, глаза и чешуя были тщательно вышиты алым шелком.

Толпа захлопала и загудела.

— Ура-а-а победителю дракона! — закричал один из воннов, и тут хс множество голосов присоединились к нему. Саймон почувствовал, как наливаются краской лицо и уши, вскочил, поднял свой кубок и разом осушил его. Все было прекрасно и торжественно, но в глубине души он понимал, что во всем этом что-то не так. Дело было не в драконе, хотя на самом деле Саймон и не убивал его. И не в Торне, хотя этот меч и не принадлежал Саймону. Что-то не так… Святое Древо! с раздражением подумав он. Когда же ты перестанешь ныть, простак несчастный!

Джошуа снова стучал по кубку.

— Это еще не все! Не все!

Принц был возбужден и весел. Он ужасно радовался, что наконец случилось что-то хорошее.

— Есть еще, — кричал принц. — Еще один подарок для Саймона! — Он взмахнул рукой, и Деорнот отправился в глубь зала. Люди снова загудели, обсуждая подвиги Саймона и щедрость принца. Саймон выпил еще вина и принялся благодарить Воршеву и Гутрун за труд над его знаменем. Он в таких красочных выражениях описывал свое восхищение рисунком, что дамы польщенно заулыбались. Вдруг сидевшие у самой двери засвистели и громко захлопали. Саймон обернулся и увидел, что возвращается Деорнот. Рыцарь вел под уздцы лошадь.

Саймон уставился на нее, не веря своим глазам:

— Это…?!

Опрокинув кубок, он пулей рванулся вперед, скользя по гладкому полу. Обвив руками шею кобылы, он задыхался от восторга, а она ласково обнюхивала его голову и плечи.

— Я боялся, что она погибла!

Деорнот и сам чуть не плакал от умиления.

— Когда Бинабика и Слудига настигли великаны, им пришлось отпустить лошадей на волю, чтобы спасти их от смерти. Наши разведчики нашли ее у развалин старого города ситхи по ту сторону равнины. Может быть, это ситхи помогли ей, ведь ты говорил, что она некоторое время жила с ними.

Саймон был счастлив. Эта лошадь была для него лучшим другом, и трудно было описать горе, которое он испытал, узнав, что она пропала, как многое и многие в этот ужасный год.

После непродолжительного молчания заговорил Деорнот:

— Ну, давай я отведу ее обратно. Мы оторвали ее от еды, а ты еще навестишь ее завтра утром.

— Спасибо, Деорнот, спасибо тебе! — Саймон потрепал лошадь по холке, поцеловал ее в морду и вернулся к столу принца.

Пока он усаживался и принимал горячие поздравления Бинабика, Сангфугол вышел вперед и попросил у Джошуа слова.

— Сегодня мы поздравляем Саймона с его вступлением в ряды рыцарей. Все, что можно было сказать по этому поводу, уже было сказано принцем. — Арфист поклонился Джошуа. — Но Саймон не один был в походе, не один совершал подвиги и показывал чудеса Храбрости. Принц сказал уже о Бинабике и Слудиге, но и это не все члены отряда. Их было шестеро смельчаков, и только трое возвратились к нам. Я сочинил песню о них и хотел бы, чтобы ни один из этих шести славных воинов не был незаслуженно забыт.

Джошуа кивнул, Санфгугол настроил арфу, поданную ему одним из солдат, и запел:

Милый дом оставив вдали,

Сон забыв и лица друзей,

Шестеро смелых к краю земли

Неслись, не щадя лошадей.

По зову принца ринулись вмиг,

Редкой отваги явив пример,

Гримрик, Хейстен и Бинабик,

Слудиг, Саймон и Этельберн.

Мчались, не зная планов и карт,

Были готовы не есть, не спать,

Чтобы спасти родной Светлый Ард,

Черный Торн в снегах отыскать.

Сангфугол играл и пел. Шепот смолк, в зале воцарилась тревожная тишина. Джошуа печально смотрел на арфиста, вслушиваясь в грустные слова. Саймон выпил еще вина. Пламя факелов легонько подрагивало.

Было уже совсем поздно. Несколько музыкантов еще наигрывали тихую мелодию. Сангфугол сменил арфу на лютню, а Бинабик пустился в пляс, чем очень развеселил сонную публику. Саймон, поглотивший огромное количество вина, лихо отплясывал сразу с двумя девушками из Гадринсетта — низкорослой толстушкой и ее смешливой худенькой подружкой. Целый вечер они таинственно перешептывались, обсуждая удачу, привалившую Саймону, его внешность и манеры. Когда он пытался заговорить с ними, они только краснели и смеялись, подталкивая друг друга локтями. Наконец, утомленный и запыхавшийся Саймон пожелал им спокойной ночи и поцеловал руки, как это всегда делают настоящие рыцари. Это окончательно смутило девушек, и Саймон снисходительно подумал, что они совеем еще дети.