Маргарет Уэйс - Кузница души

Карамон скорбно покачал головой.

— Мне это не нравится. Я думаю, ты должен обсудить все это с Танисом.

Терпение Рейстлина лопнуло.

— Я тебе повторяю, мне запрещено обсуждать это с кем-то еще, Карамон! Ты можешь это вдолбить в свой тупой череп?

Карамон заметно обиделся, но не сдался.

Рейстлин поднялся с качалки. Сжав кулаки, он навис над братом, сверля его взглядом и проговорил страстно и яростно:

— Мне приказано хранить этот секрет, и я сохраню его. И ты тоже так сделаешь, братец. Ты ничего не скажешь об этом Танису. Ты ничего не скажешь об этом Китиаре. Ты ничего не скажешь об этом Стурму или еще кому-то. Ты понимаешь меня, Карамон? Никто не должен знать!

Рейстлин остановился, сделал вдох и сказал так тихо, что в его искренности не могло быть сомнений:

— Если ты расскажешь кому-то — если лишишь меня этого шанса — то у меня не будет брата.

Карамон побелел.

— Рейст, я…

— Я отрекусь от тебя, — продолжал Рейстлин, зная, что клинок должен уколоть в самое сердце. — Я покину этот дом и никогда не вернусь. Твое имя никогда не будет произноситься в моем присутствии. Если я увижу, что ты идешь мне навстречу по дороге, я повернусь и пойду в обратную сторону.

Карамон был глубоко задет. Он затрясся, как будто слова, ранившие его, были стрелами с наконечниками из чистой стали.

— Наверное… это много… для тебя значит… — сломленно сказал Карамон, опуская голову и глядя на свои стиснутые до побелевших костяшек руки.

Рейстлин смягчился при виде огорчения брата. Но Карамона было необходимо заставить понять. Опустившись на колени рядом, Рейстлин погладил брата по курчавым волосам.

— Конечно, это очень много значит для меня, Карамон. Это значит для меня все! Я трудился и учился почти всю свою жизнь ради этой возможности. Что бы ты хотел, чтобы я сделал — отказался от нее, потому что это опасно? Но ведь сама жизнь опасна, Карамон. Выйти вон из той двери на улицу опасно! Ты не можешь укрыться от опасности. Смерть парит в воздухе, вползает через открытое окно, приходит с рукопожатием странника. Если мы перестаем жить из-за страха перед смертью, то мы уже умерли.

— Ты мечтаешь стать воином, Карамон. Ты тренируешься с настоящим мечом. Разве это не опасно? Сколько раз вы со Стурмом чуть не срезали друг другу уши? Стурм рассказывал нам о молодых рыцарях, которые погибали на турнирах, проводившихся, чтобы испытать их мужество и проверить, достойны ли они зваться рыцарями. Но если бы тебе представилась возможность сразиться на таком турнире, разве ты не согласился бы?

Карамон кивнул. На его сжатые кулаки капнула слеза.

— Я делаю то же самое, — мягко сказал Рейстлин. — Лезвие должно быть закалено в огне. Ты со мной, брат мой? — Он положил руку на руки Карамона. — Ты же знаешь, что я был бы на твоей стороне, если бы тебе пришлось биться, чтобы доказать свою храбрость.

Карамон поднял голову. Его глаза светились новым уважением и восхищением.

— Да, Рейст. Я с тобой. Теперь, когда ты все объяснил, я понимаю. Я никому не скажу ни слова, обещаю.

— Хорошо, — облегченно вздохнул Рейстлин. Его волнение улеглось. Спор с братом отнял у него все силы, и он ослабел и устал. Ему хотелось лечь и остаться одному в тишине и уютной темноте.

— Что мне сказать остальным? — спросил Карамон.

— Что хочешь, — ответил Рейстлин с полдороги в свою комнату. — Мне все равно, лишь бы ты не сказал правду.

— Рейст… — Карамон помолчал, потом спросил: — Ты бы не сделал того, что сказал, правда? Не отрекся бы от меня? Не сказал бы, что у тебя больше нет брата?

— Ой, не будь таким идиотом, Карамон, — сказал Рейстлин и пошел спать.

На следующий день Карамон сообщил Стурму, что ни он, ни его брат не могут сопровождать его в Соламнию. Стурм пробовал спорить и уговаривать Карамона, но тот был непоколебим, хотя и не дал никакого внятного объяснения столь внезапной перемены решения. Стурм заметил, что Карамон был взволнован и чем-то озабочен. Решив, что Рейстлин отказался идти и запретил брату отправляться без него, Стурм больше ни словом не обмолвился об этом, хотя сильно обиделся.

— Если тебе нужен опытный спутник, Светлый Меч, то я сама пойду с тобой, — предложила Китиара. — Я знаю самые короткие и удобные пути на север. К тому же я слышала, что там всякое творится. Опасно путешествовать в одиночку, и раз уж мы оба идем в одном направлении, будет разумно пойти вместе.

Троица сидела в Последнем Приюте и распивала эль. Заглянув к братьям, Кит сразу поняла, что близнецы что-то затевают, и разозлилась, когда они принялись утверждать, что ничего особенного не происходит. Зная, что она и клещами ни слова не вытянет из Рейстлина, Китиара рассчитывала добиться правды от более уступчивого Карамона.