Маргарет Уэйс - Рука Хаоса

– Ох, Джарре! – простонал Лимбек. – Если бы я действительно был мечтарем!

Он сильно и больно дернул себя за бороду, но это все было не то… Джарре дергала его за бороду любя. Когда он был мечтарем, она любила его.

Лимбек схватил очки и шмякнул их о стол, надеясь, что они разобьются. Не вышло. Он близоруко озирался с мрачным видом, отчаянно желая найти какой-нибудь молоток. Только-только он нашарил что-то вроде молотка, на поверку оказавшееся щеткой, как снаружи раздались панические вопли и в дверь бешено заколотили.

– Лимбек, Лимбек! – вопили за дверью. Лимбек узнал голос Лофа.

Налетев на стол, Лимбек ощупью нашел очки и слегка косо нацепил их на нос. И так – с косо надетыми очками и щеткой в руке, распахнул дверь.

– Ну? Что там? Не видишь – я занят! – важным голосом заявил он. В последние дни именно таким манером он отделывался от посетителей.

Но Лоф не обратил на это внимания. Вид у него был несчастный, борода торчала во все стороны, волосы стояли дыбом, сам весь расхристан. Он заламывал руки, а если гном ломает руки, то, значит, дело – дрянь. Он долго не мог заговорить, только тряс головой, ломал руки да подвывал.

Очки Лимбека висели на одном ухе. Он снял их, засунул в карман жилета и ласково потрепал Лофа по плечу.

– Спокойно, старик. Что там стряслось? Лоф, приободрившись, глотнул воздуха и судорожно вздохнул.

– Джарре, – наконец выдавил он. – Там Джарре. Она мертвая. Эльфы ее убили. Я… я в-в-вид-д-ел ее, Лимбек! – уронив голову на руки, Лоф хрипло всхлипнул и разрыдался.

Было тихо. Тишина кругами разошлась от Лимбека, отразилась от стен и снова окутала его. Он даже не слышал, кричал ли Лоф что-нибудь еще. Он ничего не слышал. Кикси-винси затихла уже давно. Теперь навсегда замолчала Джарре. Все вокруг было таким тихим…

– Где она? – спросил Лимбек. Он понимал, что задает вопрос, хотя не слышал своего собственного голоса.

– На… на Хвабрике… – пробормотал Лоф. – С ней Эпло. Он… он сказал, что она не мертвая… но я знаю… я видел… Лимбек видел, как шевелятся губы Лофа. Одно из слов он понял – Хвабрика.

Он вынул очки, хорошенько укрепил их на носу и за ушами и схватил Лофа. Волоча его за собой, он пошел к тайным ходам, которые вели на Хвабрику.

По дороге он созывал всех гномов, которые ему попадались.

– За мной! – говорил он им. – Мы идем убивать эльфов.

Магия перенесла Эпло на Хвабрику, в единственное, кроме корабля, место на Древлине, которое он четко мог представить. Он рассматривал и возможность вернуться на свой корабль. Оказавшись там, он мог бы спасти Джарре жизнь, вернуть ее к ее народу, затем вернуться к своему. Он мог бы отправиться на Абаррах и еще раз попытаться убедить своего повелителя в том, что змеи используют его.

Патрин мельком подумал о корабле, но затем отбросил эту мысль. Санг-дракс и змеи что-то замышляли – что-то огромное, жуткое. Их планы на Арианусе пошли наперекосяк. Они не думали, что Эпло и Иридаль сумеют бежать, и не учли Кенкари. Теперь им придется что-то предпринять, чтобы свести на нет все то, что сделает в Срединном Царстве Иридаль. И Эпло догадывался о том, каким будет их следующий шаг.

Он возник на Хвабрике, рядом со статуей Менежора. Осторожно положил Джарре на пьедестал и быстро осмотрелся. Кожа его слабо светилась голубым – остаток магической энергии, выделившейся при переносе его и гномихи в это место-. Но это было и предупреждение – змеи близко. Наверное, внизу, в своих тайных пещерах.

Эпло ожидал столкнуться с непосредственной угрозой в лице эльфийских солдат, расположившихся на Хвабрике, и приготовился немедленно вступить в схватку с любым, кто окажется на страже у статуи. Его явление из никуда ошеломило бы их. И в этот момент он бы их подчинил.

Но здесь никого не было. Ход в основании статуи снова был закрыт. Эльфы все еще шныряли по Хвабрике, но все они держались в передней части огромного сооружения, как можно дальше от статуи.

Сверклампы не горели, и в этой части Хвабрики было темно.

Эпло поднял взгляд на милостивый лик статуи, от которого отражался голубой свет, исходивший от кожи патрина. И в этом лике он увидел черты Альфреда.

– Тебя бы опечалил страх твоего народа, так ведь, друг мой косноязычный? – спросил патрин. Тени шевельнулись, – и вот лицо статуи, укрытое капюшоном, стало суровым лицом Самаха. – А ты счел бы этот страх лишь должной данью.

Джарре пошевелилась и застонала. Эпло опустился на колени рядом с ней. Статуя загораживала их от эльфов. Если кто-нибудь посмотрел бы в эту сторону – навряд ли, подумал Эпло, – то он увидел бы только мягкое и слабое голубое свечение, настолько мягкое и слабое, что списал бы все на обман зрения и не стал бы обращать на это внимания.