Маргарет Уэйс - Эльфийская звезда

– Впервые я согласна с этим дураком. – Алеата встала и скользнула к креслу отца, чтобы обнять его. – Папа, – сказал она с нежностью, которой никто в семье еще не слыхал, – сегодня был трудный день. Тебе не кажется, что пора спать?

– Нет, моя дорогая. Я не устал. – Лентан не отрывал взгляда от старика. – Пожалуйста, сэр, что вы сказали о моей жене?

Зифнеб, казалось, не слышал его. Его голова склонилась, подбородок уперся в грудь, глаза закрылись. Он посапывал в бороду.

Лентан подергал его за руку:

– Зифнеб…

– Папа, пожалуйста! – Алеата накрыла нежной ручкой обожженную и почерневшую руку отца. – Наш гость утомился. Пайтан, позови слуг, пусть проводят волшебника в его комнату.

Брат и сестра обменялись взглядами, в которых читалась одна и та же мысль. При некоторой доле удачи мы можем вытурить его из дома нынче вечером. Может быть, даже скормить его собственному дракону. Тогда утром, когда его не будет, мы сможем убедить отца, что это был всего лишь сумасшедший старикашка.

– Сэр… – сказал Лентан, стряхнув руку дочери с плеча и сжав крепче руку старика. – Зифнеб!

Старик пробудился.

– Кто? – Вопросил он, подслеповато оглядываясь. – Где?

– Папа!

– Тише, милая. Пойди поиграй, будь хорошей девочкой. Папа сейчас занят. Ну, сэр, вы говорили о моей жене…

Алеата умоляюще взглянула на Пайтана. Брат мог только пожать плечами. Закусив губу и сдерживая слезы, Алеата ласково погладила отца по плечу и бросилась вон из комнаты.

Миновав гостиную, где ее никто не мог увидеть, она зажала рот рукой и зарыдала…

…Ребенок сидел у двери маминой спальни.

Маленькая девочка была одна – она была одна последние три дня, и ей становилось все страшнее и страшнее. Пайтана отослали к родственникам.

Алеата слышала, как кто-то сказал: «Мальчик слишком уж шумный. В доме нужно соблюдать тишину и покой». И Пайтана отослали.

Теперь не было никого, кто мог бы поговорить с ней, кто обращал бы на нее хоть немного внимания. Она хотела к маме – к своей прекрасной маме, которая играла с ней и пела ей песни, – но ей не позволяли заходить в мамину комнату.

Странный народ заполнил дом – целители с корзинами странно пахнущих трав, астрологи, которые стояли у окон, вглядываясь в небо.

В доме было тихо, ужасающе тихо. Слуги плакали за работой, утирая глаза подолами фартуков.

Один из них, увидев сидящую на пороге Алеату, сказал, что кто-то должен заняться ребенком, но никто ею так и не занялся.

Когда дверь в комнату матери открывалась, Алеата вскакивала на ноги и пыталась проникнуть туда, но кто бы оттуда ни выходил – целитель или его помощник, – они не пускали девочку в комнату.

– Но я хочу увидеть маму!

– Твоя мама очень больна. Ей нужен покой Ты ведь не хочешь волновать ее, правда?

– Не хочу.

Алеата знала, что не хочет волновать маму.

Она будет вести себя смирно. Она вела себя смирно уже три дня. Ее маме, должно быть, ужасно ее не хватает! Кто укладывает чудесные мамины волосы? Это была особая обязанность Алеаты, которую она исполняла каждое утро. Она бережно расчесывала волосы, не дергая спутавшиеся локоны, а осторожно разделяя их черепаховым гребнем, украшенным вырезанным из кости бутоном розы, – его маме подарили на свадьбу.

Но дверь оставалась закрытой и запертой. Изо всех сил Алеата пыталась открыть ее, но безуспешно.

А потом однажды в темновремя дверь открылась, и ее больше не закрыли. Алеата знала, что теперь она может войти, но она испугалась.

– Папа? – спросила она мужчину, который стоял в дверях, не узнавая его.

Лентан не взглянул на нее. Он ничего не замечал. Глаза его были пусты, щеки запали.

Внезапно он со сдавленным рыданием опустился на пол и замер неподвижно. Целители, поспешившие нему, подняли его на руки и унесли вниз, в спальню.

Алеата прижалась спиной к стене.

– Мама! Я хочу к маме!

Из зала вышла Калли. Она впервые заметила ребенка.

– Мама ушла, Теа, – сказала Каландра. Она была бледна, но спокойна. Глаза ее были сухи. – Мы остались одни…

Одни. Одна. Нет, только не надо снова.

Алеата оглядела пустую комнату и поспешила назад, в столовую, но там уже никого не было.

– Пайтан! – позвала она, взбегая по лестнице. – Каландра!

Из-под закрытой двери в кабинет сестры пробивалась полоска света. Алеата рванулась туда.

Дверь открылась, и вышел Пайтан. Его обычно безмятежное лицо было мрачно. Увидев Алеату, он горестно улыбнулся.

– Я.., я искала тебя, Пайт. – Алеата немного успокоилась. Она прижала дрожащие руки к щекам, чтобы немного остудить их и вернуть им обычную бледность. – Плохо?