Маргарет Уэйс - Судьба Темного Меча

— Нам надо уходить, — сказал Мосия и нервно поежился. — Меня не покидает ощущение, будто за мной постоянно наблюдают невидимые глаза, трогают невидимые руки! Я не могу этого спокойно выносить! Но мне кажется, что не стоит прятаться в роще. Я думаю, нам нужно вообще уйти из города. Сегодня же. Ночью. Сегодня мы сможем выбраться. В городе до сих пор полно моих двойников. Симкин может превратить всех нас в Мосий. В суматохе нас никто не заметит, и мы проскользнем за Врата.

— Нет! — решительно сказал Джорам и отвернулся.

Но Мосия подошел и встал напротив него, чтобы Джорам смотрел ему в лицо.

— Это место — не для таких, как мы, — серьезно сказал юный маг. — Оно прекрасное и волшебное, но... здесь нет ничего настоящего! Эти люди — не настоящие! Я понимаю, что не очень хорошо объясняю... — Он замолчал, задумавшись. — Но когда я создавал картины, показывал им наших друзей, наши семьи, мои иллюзии казались более живыми, чем те люди, которые на них смотрели!

— В Мерилоне людям нравятся их собственные времена года, — негромко сказал Сарьон, глядя в потолок. — У них здесь вечная весна. И их сердца такие же зеленые и твердые, как почки на молодом дереве. Им неведомо летнее цветение, они не плодоносят осенью. Они не знают зимних холодов, которые сделали бы их сильными...

Джорам мрачно посмотрел на Мосию, на Сарьона.

— Полевой маг, который строит из себя каталиста, и каталист, который вообразил себя поэтом, — пробормотал он.

— Но у тебя еще остался я, — радостно напомнил Симкин. Он подошел к арфе и изменил наложенное на нее заклинание. Арфа заиграла веселую танцевальную мелодию, от которой нервы у всех присутствующих, и без того натянутые до предела, завибрировали. — Я — неизменный островок безумия в любой разумной ситуации. Многих людей это успокаивает.

— Прекрати это! — Мосия разозлился и протянул руки к арфе. — Ты разбудишь весь дом!

Джорам покачал головой.

— Что бы вы ни говорили, мне безразлично. Я никуда не уйду. И ты тоже, — добавил он, мрачно посмотрев на Мосию. — Завтра вечером я получу свое наследство. Я стану бароном Фитцджеральдом, и тогда никто не посмеет даже пальцем нас тронуть!

Мосия в отчаянии всплеснул руками и с мольбой посмотрел на Сарьона.

— Можете ли вы сказать что-нибудь, отец, чтобы убедить его?

— Нет, сын мой, — печально признался каталист. — Боюсь, что не могу. Я пытался...

Несколько мгновений Мосия стоял молча, задумчиво опустив голову. Потом протянул Джораму руку.

— Тогда... прощай, мой друг. Я ухожу. Я возвращаюсь домой. Я так стосковался по...

— Нет, никуда ты не пойдешь! — отрывисто бросил Джорам, не обращая внимания на протянутую руку. — Ты не можешь уйти. Это слишком опасно. Потерпи еще один день. Я пойду с тобой в рощу, если это тебя осчастливит. — Он повернулся к каталисту. — А после завтрашнего вечера у нас все уладится! Я знаю! — Он сжал кулаки.

Мосия тяжело вздохнул и сказал, глядя в окно, на залитый лунным светом сад:

— Джорам, я правда хочу вернуться домой...

— А я хочу, чтобы ты остался, — перебил его Джорам и положил руку на плечо друга. — Я не намного лучше тебя умею выражаться, — негромко сказал он. — Ты был моим другом, сколько я себя помню. Ты был моим другом, даже когда я думал, что мне не нужны никакие друзья. Я делал... Я сделал все, чтобы оттолкнуть тебя, прогнать прочь. — Юноша крепко вцепился в плечо Мосии, как будто теперь боялся его отпустить. — Но где-то в глубине души я...

Арфа немелодично задребезжала.

— Прошу прощения, — сказал Симкин и со смущенным видом прижал струны рукой. — Похоже, ее надо заново настраивать.

Джорам покраснел и прикусил губу.

— Как бы то ни было, — продолжил он, но теперь слова давались ему с трудом, — я хочу, чтобы ты остался со мной до конца. Кроме того, как же я буду без тебя жениться? Ты должен быть рядом, на месте дружка жениха. Ты ведь всегда был рядом... — весело сказал он, но веселость мгновенно угасла в напряженной атмосфере. Джорам замолчал, убрал руку с плеча Мосии и отвернулся. — Впрочем, делай что хочешь, — мрачно добавил он, глядя в окно.

Мосия молчал и удивленно смотрел на друга. Потом он откашлялся и сиплым голосом сказал:

— Я... Я думаю, еще один день особой роли не сыграет.

Сарьон видел, что в глазах молодого человека блестят слезы. Он и сам едва не плакал. Несомненно, Джораму стоило больших усилий так раскрыть душу перед другими. Но циничный внутренний голос каталиста нашептывал: «Джорам использует Мосию и манипулирует тобой, чтобы все получилось так, как хочется ему. Он делал так раньше и будет делать так всегда. И что самое печальное — он даже не понимает, что делает это. Может быть, он ничего не смог бы с собой поделать, даже если бы понимал. Это его врожденное свойство. В конце концов, он ведь принц Мерилона».