Маргарет Уэйс - Битва близнецов

Теперь, разорванное и забрызганное грязью, платье развевалось на скаку, словно взъерошенные перья большой серой птицы. Длинный плащ трепетал за спиной, а спутанные волосы то и дело падали на лицо, так что Крисания едва могла рассмотреть дорогу.

Наконец она выехала из леса. Перед ней расстилалась степь, заросшая травой, и Крисания осадила коня, чтобы осмотреть окрестности. Конь, не уставший от неторопливой рыси, остался весьма недоволен маневрами всадницы. Он затряс головой и, танцуя, сделал несколько резких прыжков боком, с вожделением косясь на море травы и умоляя Крисанию отпустить поводья и позволить ему помчаться галопом. Жрица потрепала его по спине.

— Пошел! — воскликнула она, отпуская повод.

Раздувая ноздри и прижимая уши, скакун ринулся вперед, словно стрела, выпущенная из лука. Он мчался по широкой дуге, взрывая копытами землю и явно наслаждаясь новообретенной свободой. Крисания, цепляясь за гриву, наслаждалась своей свободой, и теплое полуденное солнце показалось ей особенно приятным по контрасту с обжигающе холодным ветром, который бил ей в лицо. Восхищение быстрой скачкой и легкий привкус страха, который Крисания всегда чувствовала, находясь в седле, притупили ее разум, заставили на время позабыть о недавних переживаниях и умерили боль, поселившуюся в груди.

Вместе с тем ее дальнейшие планы наконец-то оформились с предельной ясностью. Далеко впереди темнел пихтовый лес, а справа от нее, сверкая на солнце, вздымались к небу заснеженные шапки Гарнетских гор. Крисания резко дернула повод, чтобы напомнить коню, кто здесь хозяин, и замедлить его бешеный бег. Сначала в лес, а потом…

Крисания находилась в пути уже около часа, когда Карамону удалось наконец более или менее привести в порядок дела и отправиться в погоню. Как и предвидела Крисания, ему пришлось долго объяснять посланникам, почему ему необходимо срочно уехать, причем сделать это надо было так, чтобы не оскорбить их. На это ушло немало времени, так как варвар с Равнин не знал ни слова на гномьем и с трудом объяснялся на Общем языке. Гном говорил на Общем очень хорошо (это была одна из причин, почему посланником выбрали именно его, однако он с трудом понимал странный акцент Карамона и постоянно просил гиганта повторять сказанное.

Сначала Карамон попытался объяснить, кто такая Крисания и какие отношения его с ней связывают, однако ни гном, ни варвар не в силах были ничего понять.

Видя, что все его старания ни к чему не ведут, Карамон плюнул на свою репутацию и заявил напрямик, что от него сбежала принадлежащая ему женщина.

Варвар с пониманием кивнул. Женщины его собственного племени славились диким нравом.. То одной, то другой время от времени приходило в голову отправиться в бега. В этой ситуации для него не было ничего удивительного и нового. Он только посоветовал Карамону остричь беглянку наголо, когда поймает, чтобы непослушную жену узнавали издалека. Гном, напротив, был несколько удивлен. Гномья женщина скорее решила бы сбрить волосы на подбородке, чем убежать от мужа. Но он вовремя напомнил себе, что находится не среди гномов, а среди людей, от которых можно ждать чего угодно. Люди есть люди…

Оба пожелали Карамону удачи и скорого возвращения и поспешили вернуться к столу, за которым они дегустировали эль. Карамон облегченно вздохнул и, выйдя из палатки, обнаружил, что Гэрик уже оседлал для него коня и держит наготове.

— Мы отыскали следы, — доложил Гэрик, указывая рукой на север. — Она отправилась через лес по звериной тропе. Госпожа… — Гэрик замолчал и продолжил с восхищением в голосе:

— Госпожа взяла одного из лучших коней. Но я не думаю, что она успела намного вас опередить.

Карамон вскочил в седло.

Спасибо, Гэрик… — начал он и осекся, увидев вторую оседланную лошадь. — А это еще что такое? — спросил он недовольно. — Я же сказал, что отправляюсь один.

— Я поеду с тобой, брат, — раздался из-за палатки знакомый голос.

Карамон обернулся. Маг вышел из тени, одетый в походный плащ и сапоги для верховой езды. Гигант хотел что-то сказать, но Гэрик уже почтительно придерживал Рейстлину стремя и помогал ему усесться верхом на нервную вороную лошадку, которой маг отдавал предпочтение в последнее время.

В присутствии своих людей Карамон не посмел ничего возразить. Очевидно, Рейстлин предвидел это, так как в его глазах промелькнул довольный огонек, затем они снова стали зеркальными, как безмятежная поверхность стоячей воды.