Маргарет Уэйс - Битва близнецов

Он погладил Крисанию по щеке. Жрица отпрянула, и главарь, гневно сверкнув глазами, закатил ей звонкую пощечину.

Крисания молча подняла голову и посмотрела на своего мучителя с мрачной надменностью. Карамон, зная, что не может позволить жалости отвлечь себя, продолжал внимательно изучать соперника. Он понимал, что власть вожака держится на страхе и грубой силе и что большинство людей следует за ним не по своему желанию, а в силу необходимости. Жители поселка боялись главаря. Вероятно, в этих краях великан-полукровка — и закон, и судья. В этом нищем краю люди остаются верны ему только потому, что он добывает пропитание и поддерживает их жизнь. Без главаря половина из них умрет от голода, а другая погибнет в стычках с иными шайками. Интересно все же, насколько глубока их преданность Костылю?

Карамон расправил плечи и заметил со спокойным презрением:

— Стало быть, ты настолько храбр, что отваживаешься бить женщин? — Он ухмыльнулся. — Развяжи меня, и тогда поглядим, кто из нас на самом деле мужчина.

Костыль посмотрел на него с сочувствием, и Карамон заметил в его взгляде искорку сметливого лукавства.

— Я ожидал от тебя большей сообразительности, воин, — вздохнул Костыль. — Боюсь, ты окажешься скучным противником. Но ничего лучшего у меня на сегодняшний вечер все равно нет. На вечер, а не на ночь…

Великан усмехнулся своей поправке и отвесил Крисании шутовской поклон.

Затем Костыль отшвырнул в сторону меховой плащ и, обернувшись к своим людям, приказал принести ему меч. Подхалимы наперегонки бросились исполнять приказ вожака, в то время как остальные попятились, освобождая место возле костра, — очевидно, подобные представления давались в поселке довольно часто. В суматохе Карамон успел подать Крисании знак глазами, Метнув взгляд в ту сторону, где остался лежать Рейстлин.

Жрица моментально поняла его. Она грустно улыбнулась, кивнула, и пальцы ее тут же сомкнулись на медальоне Паладайна, а распухшие губы зашевелились в беззвучной молитве.

В этот миг Карамона подтолкнули вперед, и он потерял Крисанию из виду.

— Чтобы выбраться из этой передряги, одних молитв Паладайну будет маловато, госпожа, — пробормотал воин и не без удовольствия подумал, что, возможно, в те же самые мгновения его брат обращается с молитвой к Владычице Тьмы.

Самому ему некому было молиться и не на что надеяться, кроме собственных мускулов.

Кто-то перерезал путы на его руках, и Карамон тут же принялся растирать затекшие запястья. Затем он сбросил с себя промокшую рубашку: одежда всегда давала противнику возможность ухватиться за нее. Именно так учил его Арак на гладиаторской арене в Истаре.

При виде великолепной мускулатуры Карамона по толпе разбойников прошелся восхищенный шепоток. Дождевая вода струилась по его загорелому, прекрасно сложенному телу; оранжевые блики пламени играли на груди и плечах, покрытых многочисленными шрамами, заработанными воином в битвах. Кто-то сунул в руку Карамона меч, и он взмахнул им искусно и легко, так что даже Костыль, казалось, несколько растерялся.

Но если полукровка — пусть на мгновение — и испугался своего противника, то Карамон был смущен не меньше. Потомок двух рас, Костыль унаследовал лучшие боевые качества обеих. Развитая мускулатура и стать великана сочетались в нем с человеческой подвижностью и проворством. Вдобавок ко всему в глазах его светился острый человеческий ум. Костыль тоже сражался почти обнаженным, однако не чудовищный вид врага заставил Карамона присвистнуть. Поразило его другое — оружие, которое держал в руке великан-полукровка. Без сомнения, это был самый лучший меч, который Карамон когда-либо видел в жизни.

Длинный и тяжелый, он явно был рассчитан на двуручную хватку. Однако великан без видимых усилий удерживал меч одной рукой! К тому же, судя по паре разминочных взмахов, Костыль умел с этим оружием обращаться. Клинок в его руке тихонько пел, со свистом рассекая темноту, и, играя отблесками костра, оставлял за собою оранжевый тающий след.

Когда вожак вышел на середину оцепленного толпой крута, Карамон с отчаянием понял, что ему предстоит сразиться не с грубым глупым животным, а с умелым, расчетливым бойцом, который мог дать фору и опытному воину с двумя целыми ногами.

Уже после первых пробных выпадов Карамон сообразил, что даже свою железную ногу вожак сумел превратить в опасное оружие.

Некоторое время противники осторожно кружили по поляне — присматривались друг к другу, выискивали слабые места и пытались определить возможную тактику боя. Потом великан, совершенно неожиданно для Карамона, уперся в землю здоровой ногой и, легко удерживая равновесие, лягнул его железякой с такою силой, что гладиатор полетел на землю и выпустил из рук меч.