Маргарет Уэйс - Драконы Пропавшей Звезды

Палин судорожно вцепился в лестницу. Замерев, с сердцем, бившимся чуть ли не в горле, он ждал предсмертного крика Таса, но до его слуха доносились лишь потрескивание пламени и рев драконов.

Палин вглядывался в клубы дыма и недоумевал. Оглянулся на отца, но Карамона уже не было рядом. А там, где только что стоял старик, извивался в небе красный дракон, и крылья его затмевали собой тот небольшой клочок голубого неба, который вселял в Палина силы во время подъема. Дракон вытянул огромный коготь, намереваясь сдернуть мага с верхней ступеньки.

Ах, как Палин устал, как он устал бояться! Хоть бы чуточку отдохнуть.

Избавиться от этого обессиливающего страха. Навсегда.

Теперь он понял, куда ведет эта серебряная лестница.

К смерти.

Карамон мертв. Вскоре за ним последует его сын.

«Наконец-то, — мрачно, но спокойно сказал себе Палин. — Во всяком случае, узником я больше никогда не буду».

Он бросился с лестницы вниз — и тяжело рухнул на твердый каменный пол.

К такому краткому полету Палин не был готов. Ударившись о пол, он перекатился несколько раз и стукнулся о каменную стену. Оглушенный падением, испуганный и обескураженный, он лежал, глядя в потолок и удивляясь, что еще жив.

Над ним склонилось лицо Тассельхофа.

— У тебя все в порядке? — спросил кендер и, не дожидаясь ответа, продолжал: — Смотри, Палин! Правда же, здорово? Ты как раз велел мне отправляться к Даламару, и я так и сделал! Он тут как тут! Вот только Карамона я что-то нигде не могу найти.

Палин попробовал сесть. Тело у него болело от ушибов, в горле саднило, легкие жгло так, будто он все еще дышал дымом, но резкой боли он не чувствовал. Изумление и оторопь, охватившие Палина при виде эльфа, заставили забыть о разных мелких неприятностях. Палин был даже не столько удивлен тем, что видит Даламара, — хотя темного эльфа никто не видел последние тридцать лет, — сколько тем, как сильно тот изменился.

Эльфы, будучи долгожителями, на взгляд людей, не слишком меняются с возрастом. Даламар по эльфийским меркам еще не достиг зрелости, и выглядеть ему полагалось так, как он выглядел в момент их расставания. Однако за прошедшие тридцать лет Даламар изменился столь разительно, что Палин даже усомнился, он это или же кто-то иной.

Длинные волосы мага, прежде черные как вороново крыло, были теперь заметно тронуты сединой. Лицо, хотя и сохранившее прежнее изящество линий, сильно постарело. Бледная кожа туго обтягивала скулы, отчего лицо казалось не живым, а словно выточенным из слоновой кости. Орлиный нос вытянулся и загнулся книзу, подбородок заострился. Одеяние висело на похудевшем теле, как на вешалке. Когда-то изящные кисти стали костлявыми, суставы пальцев распухли и покраснели. Рисунок набрякших вен на тыльной стороне рук складывался в грустную карту горестей и болезней.

Палин всегда восхищался Даламаром, сам не понимая почему. Их взгляды на жизнь были сугубо различны. Даламар служил Нутари, Богу темной луны и покровителю черной магии. Палин же был слугой Солинари, Бога серебряной луны и магии Света. Оба испытали глубочайшее отчаяние, когда Боги покинули Кринн, забрав с собой магическую силу. Палин ушел на поиски той магии, которую называли «стихийной», а Даламар удалился и от магов, и от мира вообще. Он искал магию в темных зерцалах.

— Вы не ранены? — холодно спросил маг. В его голосе сквозила не столько обеспокоенность, сколько недовольство. Кажется, его тревожила мысль о том, что в случае ранения Палин может претендовать на какое-то внимание или заботу со стороны эльфа.

Палин с трудом попытался встать. Говорить он почти не мог, горло болело не утихая.

— Со мной все в порядке, — прохрипел он, глядя на Даламара с той же враждебной подозрительностью, с какой следил за ним эльф. — Благодарю за помощь, нам...

Даламар пресек дальнейшие изъявления благодарности резким движением бледной длани. Черный цвет одежд темного эльфа подчеркивал белизну его кожи настолько, что она казалась мертвой.

— Я сделал лишь то, что потребовал кавардак, который вы устроили. — Худая рука скользнула змеей и ухватила Таса за воротник. — Пойдем со мной, кендер.

— Я буду рад пойти с тобой, Даламар. Между прочим, это действительно я, Тассельхоф Непоседа, так что не надо называть меня «кендер», да еще таким противным тоном. Мне приятно снова видеть тебя, только не щиплись, пожалуйста, мне больно.

— И помолчи, — потребовал Даламар и настолько умело перекрутил воротник на рубашке Таса, что кендер, чуть не задохнувшись, был вынужден последовать за ним. Таща за собой визжавшего Тассельхофа, маг пересек узкую комнату и подошел к тяжелой деревянной двери. Небрежный жест бледной руки — и дверь бесшумно отворилась.