Ольга Лукас - Тринадцатая редакция. Книга 5. Неубедимый

К этим словам всегда прибавляется небольшой «пшик» из распылителя с сильным депрессантом, чтобы усугубить ситуацию. Традиционно шемоборам-отступникам надлежит убивать себя самостоятельно — это гарантирует им несколько тысяч лет посмертного повторения пройденного: жизненное кино закольцовывается, ситуация разворачивается по привычной схеме, с неумолимостью приближающегося пригородного поезда, и её надобно переживать заново, каждый раз, и снова умирать. Считается, что, проделав такую работу над ошибками, в следующих жизнях герой не станет заниматься всякими глупостями вроде самоубийства. Но Костя был отличником. Он не мог умереть, не исправив полученную двойку.

— Простите меня ещё раз. Но если я вам ничего не должен, давайте распрощаемся, — твёрдо сказал он и протянул своей наставнице руку.

Та плюнула в протянутую ладонь, крутанулась на каблуках и умчалась прочь, словно в туфли её были вмонтированы ролики на атомной тяге.

А Костя вновь приготовился рассылать резюме. На этот раз он уже не составлял рейтинг самых успешных компаний. «Для начала, — подумал он, — нужен стаж и опыт. Поэтому я пойду в любое нормальное, не шпионское место, где нужны такие, как я».

Он ходил на собеседования, как на работу. Очередным «нормальным, не шпионским местом» оказался филиал крупного московского издательства.

Костя вошел в старинный маленький домик, непонятно каким чудом уцелевший в этом непостоянном мире. Поднялся по щербатым ступенькам. Прошел через запущенный зал, заваленный пачками книг, заставленный коробками с техникой, запорошенный штукатуркой и пылью веков. Вошел в кабинет директора.

Директор поздоровался и посмотрел на него как-то рассеянно, перечитал ещё раз резюме, снова посмотрел. Задумался. Костя спокойно сидел за столом, стараясь сохранять на лице приветливое и уверенное выражение.

Дверь распахнулась, и вошли новые действующие лица — высокий седой старец и коротенький подвижный толстяк. Поглядели сквозь Костю так же, как несколькими минутами ранее — директор филиала.

— Даниил Юрьевич, дайте пока молодому человеку тестовое задание, нам нужно кое о чём поговорить с глазу на глаз, — нарушил молчание толстяк.

Костя с готовностью вцепился в бумаги, которые молча положил перед ним Даниил Юрьевич. Проглядев их наскоро, он понял, чем вызвана задумчивость и рассеянность этих троих: с такой бухгалтерией жить можно до первой налоговой проверки.

Тем временем Даниил Юрьевич покинул кабинет в компании высокого и короткого.

Все трое вышли в приёмную и уселись в углу, на пачках с книгами. Мимо, извергая проклятья, пробежал Лёва и даже их не заметил. Хлопнула внизу дверь — Лёва умчался на дело.

— Ишь как взбесился ваш Разведчик, — ухмыльнулся Кастор. — Шемобора в доме почувствовал, не иначе.

— Бывшего шемобора, — уточнил Даниил Юрьевич. — А Разведчик у нас всегда бешеный.

— Для шемоборов не существует срока давности. Бывший даже хуже. Одних предал, предаст и других! — ярился Кастор. — Я за то, чтоб пустить этого кадра в расход. Вон, Бойцы истосковались. Скажем, что это их враг, Студент. Пусть замочат его и почувствуют удовлетворение. Заслужили.

— Они должны найти своего Студента, — вмешался Трофим Парфёнович. — Им это важно. Мы не имеем права на подлог.

— Я ознакомился с его резюме, — сказал, немного подумав, Даниил Юрьевич. — И показал его Москве. Москва одобрила. Мне нужен этот парень, у нас тут такой кавардак, три бухгалтера за два месяца уволились. А этот, раз ушел от шемоборов и нашел в себе силы жить дальше, должно быть, крепкий. На него одна надежда… А может быть, можно как-то память ему стереть?

— Если как-то можно — возьми и сотри, — сварливо отозвался Кастор. — Данил, ты имей в виду, что книжки, которые ты читал во время своего заточения, не всегда отражают реальность. Есть такое слово — «фантастика».

— А я думал, вы умеете. Нет, погоди, ты же сам говорил, что…

— Мёртвым, — напомнил Трофим Парфёнович. — Посмертно. Чтобы пошли и прожили жизнь ещё раз, нормально. С живыми людьми мы не имеем права так поступать.

— Действительно, зачем стирать память живому человеку, это так негуманно, — кивнул Даниил Юрьевич. — Гуманнее его сразу убить.

— Врага убить. Шемобора. Не просто человека, — уточнил Кастор.

Даниил Юрьевич понял, что рыпаться бесполезно. И этот ценный кадр, который мог бы вытащить питерский филиал из финансовой неразберихи, будет бездарно распылён во имя непонятно чего. Если уж «добрый мунг» Кастор предлагает его ликвидировать, то страшно представить, что скажет Трофим Парфёнович.