Алексей Фирсов: Печальный Ангел или девять жизней принца Кристиана

— Полный бред, малыш! Эта пентаграмма ключ к наследию Воракса!

— Зачем тебе его наследие, если ты и так маг десятого уровня?

— Эти десять уровней–выдумка стариков из ордена магов! Нет никаких уровней! Есть могущество или тлен! Выбирай сам!

— Я хочу жить…Жить с любимой женщиной…пить вино с друзьями… нянчить внука…любоваться закатами на море….

— Ты жалкая тля, Кристиан!

Греир вышвырнул Кристиана из пентаграммы, так что тот упал на пол.

— Смотри и ужасайся!

Кинжал блеснул в руке мага. Он посмотрел на свое запястье, выбирая место для надреза.

Этих двух секунд хватило Кристиану, чтобы подняться на колено и нажать спуск АК-74.

Греир вскинул руку, поднимая пузырь силового защитного поля. Поле не возникло и на долю секунды Кристиан увидел изумление на лице Отступника.

Пули отшвырнули мертвого мага из пентаграммы и тут же погасла сфера под куполом зала.

Кристиан продолжал жать спуск, не сознавая, что патроны в магазине закончились и затвор замер в заднем крайнем положении.

Алое свечение возникло в центре пентограммы. Кристиан бросил автомат на пол и попятился.

Раз за разом он пытался открыть портал и ничего не выходило.

«Мне конец…Кровь Греира попала на пентаграмму…Воракс убьет меня…»

Алый свет мигнул раз, другой, как стоп–огни автомобиля и наступила тьма.

Замирая от неизъяснимого ужаса, Кристиан выбежал из храма.

Портал открылся и выбросил его рядом с домиком Стини.

Горят яркие огни. Суета, беготня и женская скороговорка. На подушках у бассейна возлежит Стини, замотанный в бинты как египетская мумия и с болезненной миной принимает ухаживания многочисленных девушек, среди которых Кристиан с удивлением увидел Хайди.

— Ты жив, глазам не верю!

— Твой любимый Отступник небрежен в работе…Вечером на мне толстый слой жира и зарезать меня не так–то просто! — прокряхнел толстяк. — К тому же…признаюсь, как маг десятого уровня, я тоже кое–что умею.

Хайди бросилась на шею любимого, плача и обнимая судорожно.

— Ты жив, ты цел, все хорошо?!

— Да, да….

«Я жив, я цел и ничего не понимаю…».

Он рассказал магу про последние события, про вмешательство Двуединого и про то, что случилось в храме сарвов.

— Стини, что случилось со мной?

— Кровь пролилась, но в пентграмме не оказалось ни тебя, ни Отступника. Возвращение Воракса не состоялось.

Ты же не хочешь еще раз там оказаться?

— Нет.

Кристиан содрогнулся, живо вспомнив события в храме.

— А если Воракс оставил еще клонов? Таких как я?

— Ты не клон, милый! Выбрось это из головы!

Хайди обняла его и поцеловала в губы, жадно, до боли.

— Идите отдыхать, дети мои! — благословил их Стини. — День был трудным. Они уснули в объятиях друг друга, и ночь накрыла их небесным пологом.

…Кристиан проснулся мгновенно, как и не спал! Открыл глаза в темноте и затаил дыхание.

Вкрадчивые шаги…Легкие, почти бесшумные…У изголовья…

Кровь стучала в ушах нарастающим ритмом.

Зашелестели перья….Да, да, перья! Голубь? Ночью?

Теплая ладошка легла на лоб.

Язык онемел и рот пересох.

— Кто ты? Почему ты плачешь?

Свой голос показался Кристиану грубым как наждак.

Он сел на постели, обмирая, не увидел рядом Хайди.

Из тьмы выступило на свет нежное женское лицо.

— Лариса….

Покойная жена смотрела лучистыми глазами. На щеках блестящие дорожки от слез. Губы ее тронула улыбка.

Над ее плечами поднимались смутно различимые крылья.

— Ты стала ангелом? Почему ты плачешь?

— Прощай, милый, прощай и прости меня….

— Постой не уходи….

Лариса покачала головой.

— Ты отдан другой….Будь счастлив, милый….

Все исчезло. Тьма нахлынула жадно со всех сторон….

Габаритные огни «форда» давно исчезли за поворотом дороги, а Виктор Степанович все стоял у калитки и смотрел вслед.

Вечерний прохладный ветерок скользнул под рубашку.

Ладно, чего стоять теперь!

Виктор Степанович закрыл калитку за замок изнутри и побрел домой. Забетонированная дорожка, когда–то идеально гладкая, теперь полопалась во многих местах и сквозь трещины пробивалась густо луговая трава.

По–хорошему плитку бы тротуарную уложить…

В Терехово, километрах в пятидесяти от столицы в садовом доме он жил уже лет семь, с тех пор как вышел в отставку по выслуге.

Как бывший судья Виктор Степанович получал приличное содержание. Им двоим, хватало и даже оставалось.