Наталья Лебедева - Малахит

Дети. Хозяин все время говорил псу, что дети — это самое главное. Скорее всего, он говорил о родных ему детях, но пес не был в этом абсолютно уверен. Вот поэтому, чтобы исполнить волю хозяина, он и взял на себя заботу о потерявшихся малышах.

Паша и Вадим вышли в Камнях в начале шестого. Обошли лесок, но мальчиков не обнаружили. Вышли на поле — их не было и там. Паша уже был готов отчаяться, когда услышал приглушенный лай. Лай доносился из-за ив, росших там, где речушка плавно изгибалась на юг.

Целые и невредимые, малыши стояли на скрытом ивами мостике, прижавшись к перилам: похоже, они очень боялись большого черного пса. Увидев Пашу с Вадимом, пес отошел от детей, и мальчики успокоились.

Место было потрясающе красивым. Густая зелень ив ласкала каменные перила моста, создавала по бокам ажурные стены, а вверху сплеталась в плотный купол. Внизу текла темная мелкая речка, и островок осоки, утонувший в ее середине, томно колыхался, омываемый водой. Мост был неоправданно длинен и высок, но так тонок и воздушен, что ни один знаток не посмел бы назвать его нелепым. Его спина вздымалась высоко, без опор, безо всякой поддержки. Камни моста потемнели от времени и начали покрываться живописным мхом. Казалось, кое-где перила разрушились, однако все трещины и неровности были созданы архитектором с той же тщательностью, с какой над каменным чудом поработали бы вода и ветер. К перилам примыкали каменные уступы-скамейки. Это был самый красивый мост из тех, что когда-либо видел Паша.

Он все еще стоял на мосту, когда до него дошло, что компания уже располагается на другом берегу реки. Паша спустился вниз и принялся помогать Вадиму.

У Вадима в рюкзаке оказались широкий спальник и туристический коврик, топорик и котелок, ложка, чашка, пара мисок и острый финский нож в кожаном чехле. Взглянув на это, Паша со стыдом вспомнил содержимое своего рюкзака. Кроме еды (которой и Вадим взял достаточно), он притащил в чужую страну альбом для набросков, карандаши и набор пастели, старенький МР3-плеер с пятью комплектами батареек и несколькими любимыми дисками, смену белья и безделушки, на которые рассчитывал что-нибудь выменять у аборигенов. Так что у Паши все вошло в небольшой портфель, а Вадим тащил на себе настоящий туристический рюкзак.

Ужинать закончили уже в сумерках — детям выдавали еду понемногу, боясь, что быстрое насыщение добром не кончится. Сразу после ужина исчез, не простившись, пес.

Он бежал по мокрой траве, бежал на северо-запад, к Златограду, где видел хозяина в последний раз.

Время от времени пес останавливался и, повернувшись назад, слушал, все ли хорошо с теми детьми. Все было хорошо. Хозяйский родственник казался человеком, достойным доверия.

Пес спешил на северо-запад.

Уже в темноте Вадим развел костер. Малыши, укрытые расстегнутым спальником, начали дремать. В котелке булькала вода для чая, ивы нежно шептали, пахло рекой и весной.

— Вас как зовут? — тихонько спросил Паша.

— Листик, — сонно отозвался старший, — а это — Кроха.

— Сколько вам лет?

— Мне шесть лет.

— А ему?

— Крохе — четыре.

— И куда же вы идете совсем одни?

— Мама велела нам идти в город к тете Бирюзе. Это мамина подруга. Мы пошли, только заблудились — не нарочно. Мама не велела нам спрашивать, как идти. И, вот, не велела в деревни заходить. Только в Камнелот прийти, а там сразу вот во дворцовую кухню. Она нас прямо на тропинку поставила, а мы прошли немного, сели отдохнуть и уснули, а потом не поняли, где дорожка — наша. И пришли мы прямо в Малышневку. Гиблое место! — и Листик, смешно имитируя жесты взрослых, махнул ладошкой, — но убежали оттуда — от двух злых дядек. Теперь не знаем, как идти.

— А почему мама отправила вас одних? — спросил Паша, и маленький Кроха тихонечко заскулил.

Листик поднял на него большие, полные слез глаза и прошептал:

— Она очень заболела.

И Паша не смог больше ничего спросить, потому что понял, как тяжело должна была заболеть мать, чтобы отправить маленьких детей одних, через всю страну.

Ни коврик, ни спальник, ни толстый свитер не спасли Пашу от холода майской ночи. Он проснулся еще затемно и встал оживить угасший костер. Малыши мирно сопели, укрывшись едва ли не с головой.

От реки тянуло холодом.

Было грустно.

Утро наступило не скоро. Спать Паша так и не лег, грел то один, то другой бок у костра, время от времени задремывал, один раз даже увидел сон, будто по мосту проскакал прекрасный белый конь с тонкими крепкими ногами и длинной шеей, увидел мальчика, всхрапнул, и исчез, растворившись в белесой ночной мгле. Проснулся Паша от того, что противно пахла попавшая в костер волглая штанина. Больше задремать он не смог, сидел и думал, думал, думал… до самого рассвета.