Наталья Лебедева: Малахит

Малышка смотрела на него в упор. Она думала, и Павел видел, как уходит гнев. Глаза ее больше не были такими яркими. Свет в них теперь стал мягким, они светились, как лампы, прикрытые зелеными абажурами.

— Ты прав, — сказала она наконец. — Я не могу убивать даже тогда, когда очень хочу. И знаешь, что самое смешное? Ни разу в жизни — ни разу! — я об этом не пожалела. Ну, где вы там?! — Малышка подняла голову. — Кто-нибудь будет меня выкапывать?

Павел сидел, привалясь к шершавому пальмовому стволу и, изнывая от зноя, смотрел, как выкапывают Малышку. Его рука была прибинтована к корпусу чистыми льняными лоскутами. За прошедшие сутки Павел успел побывать у Липы, подлечившей его сломанное плечо, и в Камнелоте, откуда привел отряд ремесленников, которые и выкапывали теперь древнее чудовище.

К удивлению Павла, никто из ремесленников не удивился и не испугался Малышки. Они работали споро, и передние ноги чудовища были уже видны. К ним вел пологий спуск.

Рабочие стали осторожно освобождать из земли бока и хвост.

Огонек неожиданно появилась рядом с Павлом.

— Очень болит? — спросила она, с состраданием поглядывая на забинтованную руку.

— Нет, не очень, — улыбнувшись, ответил он. — Почти совсем не болит.

Она помолчала немного, а потом, набравшись смелости, спросила о другом:

— Можно мне туда, к ней?

Павел внимательно посмотрел в ее темные, наполненные слезами глаза, и понял, что какое-то важное дело не дает покоя этой маленькой одинокой девочке.

— Конечно, можно, — сказал он. — Знаешь, я даже думаю, что ей будет приятно, если ты поговоришь с ней.

— Почему ты так думаешь?

— Когда разговариваешь, время бежит быстрее. А ей так хочется, чтобы ее поскорее освободили…

От жары немного подташнивало, плечо болело пульсирующей болью, перед глазами плыли темные круги, и там, за этими темными кругами, уходила вперед и вниз широкая дорога, и девочка в длинной белой рубахе смело шагала к ногам каменного чудовища. Огонек дошла до Малышки и полезла вверх по земляной стене, цепко хватаясь за камни и корни растений. Девочка устроилась на выступе напротив ее головы и, раскинув руки широко, как могла, обняла эту тяжелую каменную голову. Павлу показалось, что Огонек плачет. Потом, отстранившись и утерев слезы, девочка начала тихо и с жаром что-то говорить. Малышка слушала молча, и лишь изредка кивала — медленно и задумчиво.

Она была свободна уже на следующее утро.

Тяжело сгибая и разгибая ноги, Малышка осторожно пошла вперед. Огонек стояла на краю ямы и переживала за каждое движение огромного камня так, что едва не плакала.

— Что ты? — Павел подошел и положил руку ей на плечо. — Успокойся, все хорошо. Смотри, она почти свободна.

Огонек с благодарностью пожала лежащую на плече руку.

— Знаешь, — сказала она Павлу, — она сказала, что обязательно найдет мне настоящую маму. Это точно.

И девочка разрыдалась.

Наконец все было кончено. Малышка стояла посреди деревни в окружении тепло укутанных детей.

— Не беспокойтесь за них, — сказала она Павлу, Вадиму и рабочим, тоже готовым отправиться по домам. — Я отпущу их, только делать это надо медленно. Мы потихоньку дойдем до Камнелота, и я попрошу людей помочь этим детям… Все будет хорошо.

— А ты сама? — спросил Вадим.

— Мне помогут спуститься в источник, к мужу.

И Малышка, окруженная детьми, пошла к выходу из деревни.

Только один мальчик не пошел вслед за ней. Она сразу заметила это.

— А ты что, Веточка? — спросила Малышка.

— Мне лучше остаться здесь. Я пробыл в Малышневке недолго. Отпусти меня сразу.

— Что же ты будешь здесь делать? Здесь же совсем скоро не останется ни одного дома…

— Я дал себе обещание, что дождусь тут одного человека. Даже если придется ждать всю жизнь. А замерзну — что ж… значит, у меня будет короткая жизнь.

Малышка пристально посмотрела на него.

— А хочешь, — спросила она, — я дам тебе силу камня. Я ведь знаю, что ты — дитя двух народов, и ничего не умеешь. Ты можешь выбрать любой камень, и я могу сделать тебя очень сильным. Это будет мой тебе подарок. Ну, как?

Веточка надолго задумался.

— Знаешь, — сказал он наконец, — Крысеныш бы принял такой подарок. А Веточка слишком часто становился кем-то другим, он очень хочет побыть собой.

— Хорошо, — кивнула Малышка. — Но не отягощай мою душу мыслью о том, что ты погиб, когда я могла помочь тебе. Давай условимся, что я провожу тебя до первой деревни, и попрошу приюта для тебя. А ты сможешь приходить сюда, когда захочешь. Ладно?