Михаил Успенский - Кого за смертью посылать

– Богатырям женщин бить не полагается, – сказал Жихарь. – А князьям тем более. Мы ведь не мужики сиволапые!

– Вон ты как заговорил, – хихикнул Мутило. – А откуда же взялась поговорка:

«Князьями не рождаются – князьями становятся»?

– Становятся, это верно, – ответил Жихарь. – У князей ведь и ум устроен не как у прочих людей. Сам в себе замечаю перемены великие! Едешь, бывало, вдоль рубежа, глянешь направо, на родное Многоборье, и думаешь: «Это мое».

Глянешь налево, на соседскую землю, и вдругорядь мыслишь: «А ведь и то, если вдуматься, – мое же!» И страшно становится, и глядишь на себя, как на чужого человека, к тому же противненького… Блин поминальный, да как тяжело-то! Одна надежда – что сын вдруг возьмет и возмужает в один день. У меня такое уже бывало. Тогда сложу я с себя знаки власти, посажу его на престол, а сам поеду подвигов искать… Веришь ли – недели для себя не выкроишь! Ну, давай, за княгиню, за дочерей…

Они еще раз подняли чарки, опростали их и оба задумались.

– Хорошо, когда только сам за себя и отвечаешь, – продолжил богатырь свои страдания. – А тут об каждом думай! Это какую же голову иметь надо!

Чей-нибудь дитенок в яму сверзится – дура-мать не досмотрит – а ты мучаешься, словно сам виноват…

– Это оттого, что у людей в нагрузку к душе еще и совесть прилагается, – наставительно сказал Мутило. – То ли дело нам! Не хватало мне еще всякую икринку обихаживать, в улиткины заботы вникать! Конечно, когда среди рыбы замор начинается, надо что-то делать, так это же в редких случаях…

Чувствую, что не боятся тебя – отсюда и все беды.

– Я не Гога с Магогой, чтобы от меня людям шарахаться, – сказал Жихарь и чуть не заплакал.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Будь проще – и люди к тебе потянутся! – важно сказал водяной черт, словно век занимался княжескими делами. – Как там Демон существует? Оклемался или нет?

Жихарь невольно расхохотался и даже утешился. На свадьбе Демон Костяные Уши, как старший по возрасту (свету белому ровесник), назначен был тысяцким; побратимы же новоиспеченного князя пребывали в звании простых сватов и дружек. От такой чести Демон возгордился неслыханно и взмыл в небо, да так высоко, что достиг областей, где всякий воздух кончается и начинается вечный мороз. Там Демон мигом застыл в ледышку и рухнул вниз, где ему суждено было разбиться на мелкие кусочки. Но гуляли, к счастью, не в княжеских палатах, а на берегу пруда – чтобы было где остужать хмельные головы. Демон туда и ухнул, а Мутило кинулся доставать. К вечеру тысяцкий оттаял, пришел в себя, но стал малость заговариваться, а демонята, уже приспособившиеся к почтовой службе, жаловались потом, что, мол, папаша стали какой-то отмороженный.

– Оклемался, – сказал Жихарь. – Только во время разговора пальцы врастопыр держит, – и показал, как именно держит нынче пальцы Демон Костяные Уши.

Выпили и за отмороженного. Водяник навалился на людскую стряпню – после зимней спячки все равно чем брюхо набивать.

– Может, пару утушек изловить да зажарить? – предложил Мутило, видя, сколь быстро изводится закуска.

– Не вздумай! – нахмурился рыжий князь. – Они сейчас гнезда вьют, я всякую охоту на это время запретил…

– Это ты своим запретил, – сказал Мутило. – А щуке попробуй запрети! Она такой визг подымет! У меня, гляди, вон какой рубец остался!

– Не боятся они тебя, – подковырнул Жихарь. – А ведь Гремучий Вир на моей земле – стало быть, и законы мои…

– Под водой живут не законом, но обычаем, – заметил водяник. – Ладно, это все пустословие, давай про родословие. Всякий князь, известное дело, свой род к богам возводит. Вот и про тебя века через два-три сочинят, что, мол, Перуну внучек, Яриле сыночек…

– Уже сочиняют, – нахмурился Жихарь. – Дескать, дочка мельника из-за меня здесь утопилась, а сам мельник одичал с тоски и превратился в ворона здешних мест…

Мутило хлестко всплеснул перепончатыми лапами:

– Ну люди! Ну ума у них! Откуда же на озере взяться мельнице с мельником!

Это же не запруда! Однако терпи, раз героем стал. Еще и не такое про себя услышишь… Если доживешь до беззубых лет… Высоко залетел, надо быть скромнее. Вот мне по молодости, помнится, предлагали одно озерко – далеко-далеко на восходе. Там не озеро, а целое пресное море, по нему в бурю и волны морские ходят. Так я отказался.

– А чего так?

– Волны, говорю, ходят в бурю человек знает какие и рыбацкие лодки переворачивают в холодающую воду. Утопленников полно. А я здесь и с одним-то замучился каждый день ему заделье придумывать, чтобы глаза мне не мозолил. Там же таких целая ватага. Ну, мой-то старательный, скоро будет на чин водяного испытание держать, найдут и ему водоем…