Юлия Григорьева - Солнышко (СИ)

- Папа! - я вскочила и подбежала к нему. - Папочка, я сейчас, ты только подожди.

Глотая испуганные слезы, я расстегнула мундир, распахнула его, открыла окно, впуская в кабинет свежий воздух, потом рванула к дверям и заорала:

- Лекаря! Срочно! Генералу плохо, быстро!!!

Топот в коридоре раздался почти сразу же, и в кабинет вбежал лекарь, сопровождаемый дежурным офицером, и два помощника лекаря. Меня оттеснили от отца, и началась суета. Его чем-то отпаивали, давали нюхать пузырек с красноватой жидкостью, пустили кровь... Меня выпроводили из кабинета, потому что я вела себя совершенно недостойно кадета его величества, ревела и все порывалась пробиться к отцу.

Недалеко от кабинета ректора столпились кадеты. Они окружили меня, спрашивая, что случилось. Не смогла выдавить из себя ни слова. В результате, появился Крайс и увел меня в комнату преподавателей, где отпаивал водой и успокоительным настоем. Мне так было страшно, что я могу потерять моего папу!

- Что произошло? - спросил Крайс, когда я перестала реветь, и теперь всхлипывала и икала, тупо глядя себе под ноги. - Солнышко? - капитан Шеллис взял меня за руки и прижал их к своим щекам. - У тебя ледяные руки. - сказал он и начал греть мои пальцы. - Так что случилось?

- Мы поругались, - сказала я сквозь судорожные всхлипы. - Папе стало плохо.

- Из-за чего поругались? - Крайс нагнулся и подышал на мои ладони.

Я лишь вздохнула и ссутулилась.

- Крайс, узнай, как там генерал, - тихо попросила я. - Пожалуйста.

- Конечно, Солнышко, - капитан покинул комнату преподавателей, а я прошла к двери и стояла, подглядывая в щелку и ожидая возвращение друга детства.

Он вернулся достаточно быстро. Я отошла от двери и посмотрела на Крайса.

- Все хорошо, - улыбнулся он. - Генерал отдыхает. К нему никого сейчас не пускают, но тебя пропустят, он приказал. Можешь сходить к отцу.

Я нерешительно потопталась, потом сорвалась с места и побежала. Он лежал на небольшом диване, который стоял в его кабинете. Кроме отца, там оставался только лекарь. Но стоило мне войти, как генерал велел оставить нас наедине. Я подождала, пока за лекарем закроется дверь, и подошла к отцу, опускаясь рядом с диваном на колени.

- Прости меня, пап, - тихо сказала я.

- Испугалась? - отец улыбнулся и погладил меня по щеке.

Я поймала его руку, поцеловала ее и прижалась к теплой шершавой ладони щекой.

- Очень, - шепотом ответила я. - Прости меня, я сделаю все, что ты скажешь.

- Ты меня прости, дочка, - я подняла на отца глаза, он был теперь совершенно серьезным. - Я повел себя недостойно. Я не буду препятствовать твоей практике в "Славе короля". Но все-таки очень тебя прошу после оставить военную службу. Я приму любое твое решение, но... Но мне очень хочется, чтобы твоя жизнь была далека от армии и всем, что с ней связано. Впрочем, решать тебе.

- Хорошо, папочка, - я покорно кивнула. - Если для тебя это так важно, я уйду на гражданку... И выйду за барона.

- Это уже тебе решать, - генерал улыбнулся и потрепал меня по волосам. - Ник достойный человек, но настаивать на вашем браке я не буду. - отец немного помолчал. - Он тебе нравится?

Я пожала плечами, потому что сама еще не разобралась, что я чувствую к молодому Граю. Он появился за эту неделю еще два раза. Один раз забрал меня вечером прогуляться по столичному парку, огромному и очень красивому. Вечер пролетел, как одна минута, и я даже жалела, что пора возвращаться. Правда, умнику барону ничего об этом не сказала, чтобы опять не начал подтрунивать надо мной. А второй раз Ник навестил отца, а я как раз прибежала в генеральский дом, и мы очень мило поболтали. А на следующий день я начала его ждать. Вот это-то и взбесило меня, став второй причиной сегодняшнего раздражения.

Генерал отпустил меня, пообещав, что к вечеру будет, как новенький. Моих уговоров не рисковать, отец не слушал. И вот теперь я психовала и дергалась, даже толком не понимая, что стало причиной нервотрепки. То мне казалось, что мое платье слишком яркое, то меня бесили мои фальшивые локоны, то начинала жаловаться, что жмут туфли, а то ворчала, что вовсе не хочу ехать. И я действительно все надеялась, что отец решит остаться в кадетском корпусе.

- Да понравишься ты ему, - выдала Мини, глядя на мои метания.

- Да плевать мне на то, понравлюсь я кому или нет, - возмутилась я. - Завтра день ответственный, а я буду ерундой заниматься. И вообще, я бы лучше с вами в кабачок отправилась.

Это была традиция. Выпускной курс после сдачи всех экзаменов и зачетов дружно отправлялся в кабак, который находился неподалеку. Его даже закрывали на целый день ради этого события. Потому что кадеты оставляли там все скопленные деньги, уничтожая запасы вина и съестного. Я бы тоже могла пойти со своими ребятами и повеселиться по настоящему, но был вариант, что генерал меня просто не выпустит на эту пирушку. Я завистливо покосилась на Мини, лицо которой, после упоминания о загуле кадетов-выпускников, приобрело мечтательное выражение.