Вероника Иванова - Комендантский час

Сидит в кресле наискосок? Ладно. Положив ноги на приборную доску? И такие уникумы бывают, наверное. Но поза, положение каждой части тела — все вместе выглядит вопиюще расслабленным. Расхристанным, как любила выражаться бабушка. И доверия не внушает.

— Есть сомнения?

— Э… Да.

— Адъютант!

Голос он повысил совсем чуть-чуть, а показалось, что по кабине загуляло эхо. Но это было куда меньшим чудом, чем то, которое произошло внизу, у нас, можно сказать, под ногами.

Пилот, еще мгновение назад валявший дурака, стоял рядом с креслом, вытянувшись по стойке «смирно» или очень на это похоже. Причем стоял вовсе не с той стороны, куда до этого были направлены носки его сапог.

Или мне глючится, или он сделал сальто? Реально?

— А еще раз можно? Я не рассмотрел.

— На бис?

Внизу мрачно буркнули:

— Я ему что, цирковая лошадь?

Блондин хмыкнул:

— Лучше не стоит. Потом как-нибудь.

Пальцы правой руки пилота, все еще прижатой к боку, изобразили жест, в значении которого можно было не сомневаться.

— Вольно, адъютант.

И снова все то же самое: поза, ноги, полное безразличие.

— Теперь чувствуешь себя увереннее?

— Немного.

— Мы в надежных руках, поверь.

Верю. Реакция молниеносная. Готовность — стопроцентная. Может, даже больше.

— И мы… Да, уже почти на месте. Что скажешь?

О комке металлолома, наплывающем на нас с неотвратимостью столкновения?

Пять секунд. Полет нормальный.

— Большой.

Десять секунд. То ли мы ускорились, то ли зрение шалит.

— Очень большой.

Корабля, с которого стартовал наш катер, я не видел: пилот обошелся без почетного круга. Подозреваю, что там тоже внушительная была посудина, но эта…

И да, чем ближе мы подлетали, тем яснее становилось, что у неизвестного скульптора по металлу был вполне определенный замысел. А вот воплотился ли он в жизнь?

Громадина, закрывшая собой звезды, казалась однотонно темной лишь поначалу. Когда глаза попривыкли, начал проступать тонкий рельеф соединительных швов, ребер и прочих конструктивных элементов. Правда, изящества сооружению это не прибавило.

Неужели оно летает? А где же стремительные обводы, обтекаемые формы, хищные линии? Хотя…

Говорят, не нужны такие изыски посреди безвоздушного пространства. Мешать не будет, но и помогать не станет, значит, лишнее это. Суета и тщета.

— Швартуемся, — приказал блондин.

Катер послушно скользнул вдоль одного из странно свитых металлических жгутов, юркнул внутрь, понесся по ажурному коридору.

Просторно здесь. Наверное, еще с десяток таких же машинок поместилось бы, причем в одну линию. Что же за гиганты отстроили все это? И для чего?

— Уже скоро.

Охотно верю. Тем более на горизонте замаячило нечто похожее на дверь. То есть ворота.

— Основная палуба закрыта для посадки, так что идем в обход.

Он поясняет или извиняется?

Створки поехали в стороны, когда до них оставалось метров… А, да что я себя обманываю? Понятия не имею о здешних размерах.

Катер остановился. Повис, словно чего-то ожидая. И ожидание оправдалось: с шипением и скрежетом, которые были слышны даже в кабине, из стены начали выдвигаться… Скажем, железяки. Может, балки, может, стапели. Парковочные приспособления, в общем. На ходу раскладывающиеся и раскрывающиеся.

Не знаю, сколько минут я стоял на полу ангара, разглядывая стальной гамак, принявший в свои объятия катер. Пялился, и все тут. Красиво же. Грандиозно. Главное, совершенно непонятно на первый взгляд, что откуда выросло, но если присмотреться повнимательнее…

— Еще успеешь налюбоваться, — пообещал блондин. — Будет время.

И бодро направился к дальней стене, на которой вырисовывались контуры дверей, явно предназначенных не для машин, а для тех, кто ими управляет.

Потолок маячил где-то высоко-высоко над головой, пол отзывался гулко, но коротко, глотая эхо шагов. Центральное освещение наверняка имелось, но сейчас призрачный свет давали только огоньки, рассыпанные под ногами и складывающиеся в узор прямых или плавно изогнутых линий.

А вот за створками, открывшими проход в коридор, картина оказалась другой. Правда, стоило миновать очередную переборку, сзади все снова погружалось во мрак, зато еще не пройденный путь был залит светом. Даже чересчур. И уже через пару минут марша мне отчаянно захотелось сменить его мертвенно-белый оттенок на что-нибудь другое.

По левую и правую руку часто возникали очередные дверные контуры, похожие друг на друга как две капли воды и никак не реагировавшие на наше приближение. Вообще складывалось впечатление, что вокруг нет ни одной живой души, только мы двое, затерянные в нагромождении металла, углубляемся все дальше и дальше, чтобы…