Рената Еремеева - Когда Хранитель слеп (СИ)

– Бедная девочка! Перенести такое испытание в двадцать лет… Мыслимое ли дело? Какая жалость... Во цвете молодости и красоты ты вынуждена влачить рабское существование рядом с мужчиной, заточенным, как зверь в клетку, в это подобие женской плоти... Противно, да? Быть с таким чудовищем, как я… Как я тебя понимаю! Но мне не жаль тебя! Так же, как и тебе не жаль меня… Увы, каждый в этом мире живет только для себя! Ты и понятия не имеешь, что это такое мужчина, сжигаемый страстью, в теле ведьмы! Но я клянусь тебе, ты узнаешь, каково быть запертым в клетку чужого тела… прямо сейчас! – Хартс выпрямилась и оценивающе оглядела Луну, которая боялась даже шевельнуться. – Белая кожа, белые волосы, белое платье… Знаешь, я не люблю белый цвет. Белое напоминает мне о солнечном свете – о безмятежности и глупости… Я ненавижу всех счастливых и глупых. Черный цвет мне ближе по духу. Черный – это цвет одиночества, цвет мрака и полной безнадежности. Я и Кара вынуждены общаться через этого старика на троне, и я теперь не ощущаю прежней силы влечения. В нынешних телесных оболочках, мы оба, как в клетках, – мы очень одиноки... Мне кажется, глубокий черный гораздо ближе к жизни, он емче, многогранней. Кара была знойной брюнеткой. Даже не знаю, что меня привлекло в тебе. Я просто хотел немного тепла и ласки, хотел снова ощутить себя молодым и свободным… – Хартс пристально посмотрела на Луну и сделала долгую паузу. Из глаз ее дохнуло мраком и холодом, а от синих искорок, вырвавшихся из зрачков ведьмы, по телу девушки пробежал колючий озноб, ее бросило в жар и обожгло леденящей стужей. И вдруг острая боль пронзила и как будто разорвала ее внутренности; с хрустом раздирая тело, раздвинулись ребра, огнем охватило голову. Перед глазами поплыли мрачные своды дворца, зловещая усмешка Элераны… А потом пелена перед глазами рассеялась. Все прошло: и нахлынувшая дурнота, и пекло во всем теле… И Луна вернулась в мрачную реальность.

– Хм, сказать «неплохо» было бы мало… Я б сказала: «Превосходно!». Надеюсь, тебе понравится. Вставай, – Хартс протянула руку, и, раздавленная страхом, Луна не посмела ее не принять. Она чувствовала себя как-то очень непривычно, то ли платье вдруг стало тесным и местами лопнуло по швам, то ли высоченная Хартс стала ниже ростом. «Ходит вокруг меня кругами, меня счас вырвет от нее...» – подумалось Луне.

– Теперь спать, – приказала та. – Сегодня и последующие несколько дней, я думаю, ты ни на что не будешь годен. Спокойной ночи, – сказала Хартс, но не удалилась, а продолжала с удовлетворением разглядывать Луну.

Та, пошатываясь от слабости, поспешила пройти мимо нее, и не заметила, как под пристальным взглядом ведьмы, невесть откуда взявшийся ветерок уносит лоскуты ее разорванного платья, а на широкие смуглые плечи ложится черный халат и заворачивается вокруг мускулистого торса. Луна машинально запахнула его поглубже на груди и открыла дверь в свои покои.

Медленно приходя в себя от потрясения, Луна ощущала что-то странное в своем теле. Она затруднилась бы передать это словами, но что-то явно стало не так. Вернувшись в свою комнату, она посмотрела в зеркало и вскрикнула от неожиданности: на том месте, где раньше было зеркало – в стене появилось окно, из которого на нее смотрел незнакомый парень. Несколько секунд Луна испуганно разглядывала его, прежде, чем заметила, что юноша в «окне» точно копирует ее движения, он так же смертельно напуган и печален… Луна протянула руку и прикоснулась к отражающей поверхности, чтобы убедиться в правильности своих опасений. Рука… со смуглой кожей и крупными пальцами… Ошеломленная, она быстро наклонила голову и увидела свои голени… нет, не свои… ее прежних – стройных белокожих ножек не было… были другие – крепкие, мускулистые, бронзовые – это были мужские ноги. Она близко рассмотрела свое лицо. Густые брови выдвинулись вперед, придавая чертам суровость и решительность, а глаза под ними, хоть и смотрели растерянно, соответственно ее состоянию, но все равно были чужие – не серо-синие, как у нее, а темно-коричневые. Она запустила свою большую кисть в волосы надо лбом: вместо привычного мягкого шелка – жесткие рассыпчатые пряди цвета воронова крыла, длиною чуть ниже плеч.

Луна положила на кровать свое «чужое» деревянное тело, и, уставившись в одну точку, впала в ступор. Как долго это продолжалось, она не помнит, время прекратило для нее свой бег. Призывный клекот заставил ее приподнять голову и выглянуть в окно. Щелкнув задвижкой, она толкнула раму наружу и, протянув руку, погладила грифона по голове.