Дженнифер Робертсон - Золотой ключ. Том 3

Сааведра стояла возле мольберта и готовила палитру. На ней было белое платье с высокой талией и бледными цветами лаванды;

Элейна почти сразу его узнала — раньше оно принадлежало Беатрис, видимо, его слегка переделали, чтобы оно подошло более высокой Сааведре. Вдоль одной стены сидели Вьехос Фратос, несчастный Эдоард устроился рядом с отцом и смотрел на свою невесту с благоговейным ужасом.

Элейна вздрогнула, когда женщина-иллюстратор спокойно разрезала себе руку ланцетом, а потом смешала выступившую кровь с красками. Премиа Санкта едва слышно произнесла какую-то молитву. Но никто не стал возражать.

— Приведите его, — сказала Сааведра.

Когда ее приказание было исполнено, Сааведра спросила:

— Хочешь ли ты сказать нам что-нибудь еще?

— Нет, мне нечего вам сказать, — ответил Сарио, — но я жду, когда ты поблагодаришь меня за то, что я заставил тебя познать свой Дар.

Она не обратила на его слова ни малейшего внимания. — В чем тайна твоей долгой жизни? Как тебе удалось попасть сюда? Чьи тела и жизни ты украл? Я знаю, ты это делал, потому что почерпнула сведения из книги, которую ты нарисовал в комнате, где я была заключена. Именно эта книга, Сарио, научила меня всему, что мне нужно знать сегодня, чтобы наказать тебя за твои преступления.

В ответ он лишь сжал губы.

— Посадите его сюда, — велела Сааведра.

Сарио подтолкнули вперед, и он оказался внутри круга, начертанного на полу. Только после этого ему развязали руки. Потом повернули так, чтобы он оказался спиной к Сааведре.

Только теперь он увидел Элейну. Его глаза загорелись.

Сааведра зажгла свечу и поставила ее перед изображением Матры эй Фильхо. Начала негромко произносить заклинания, которые сразу наполнили комнату странным мелодичным шелестом.

— Не забудь, Элейна, — сказал Сарио тихим, напряженным голосом, неотрывно глядя на нее, и Элейна не смогла отвести в сторону глаза. — Не существует Золотого Ключа, который без усилий открыл бы тебе все тайны живописи. Иллюстраторы носят его как напоминание о том, что необходимо постоянно трудиться ради достижения цели.

Боковым зрением Элейна видела, как рисует Сааведра, — быстрые, уверенные взмахи кисти, твердая рука мастера, решившего завершить портрет за один сеанс.

— Не забудь, ультрамарин прекрасно подходит для лакировки. — Сарио говорил торопливо, словно боялся не успеть изложить ей последние наставления. — Но чтобы он не потерял своих лучших качеств после того, как смешаешь его с красками, необходимо добавить немного воска.

Рядом с ней нервно перебирал ногами Кабрал, а Сааведра продолжала рисовать в постепенно сгущающихся сумерках.

— Белила очень хороши для фона, но мел из Гхийаса обладает более естественным блеском… Льняное семя способствует равномерному просыханию краски, за исключением оранжево-желтой.

Дамиано встал и зажег лампы, и их призрачный свет придал ателиерро необычную яркость, словно все они оказались внутри огромной рамы.

— Когда используешь льняной холст, а он должен быть самой лучшей выработки, подготовь его следующим образом… В темперу добавляй только яйца городских кур для светлых тонов и деревенских — для темных.

Ренайо закашлялся. Премио Санкто прочитал вечернюю молитву звучным голосом — контрапункт к тихому и мелодичному бормотанию Сааведры.

— Для передачи тончайших оттенков используй пальцы… Если работа не удовлетворяет тебя, ты должна быть готова отбросить ее и начать заново.

Элейна почувствовала запах скипидара, камеди, краски и пота множества тел, собранных в замкнутом пространстве комнаты; присутствовали здесь и другие ароматы: травы, земли и дерева — все они проникли в ателиерро за долгие годы работы в нем множества людей. Моча. Слезы. Пот. Слюна. Семя. Кровь. Своими собственными телами иллюстраторы Грихальва порождали Дар.

— Но более всего, Элейна, — наставлял ее Сарио, — ты должна сохранять терпение.

Внезапно лампы вспыхнули особенно ярко, а потом разом погасли, словно резкий порыв ветра задул их.

Наступила тишина.

Единственная свеча озаряла комнату, отбрасывая длинные, колеблющиеся тени. Сарио исчез. Премиа Санкта произнесла благословение мертвым.

Кабрал встал и вместе с Гиаберто и Дамиано снова зажег лампы. Вскоре в ателиерро опять стало светло. Сааведра, низко склонив голову, замерла возле мольберта.

А на картине, спиной к зрителю, стоял мужчина. Элейна вскрикнула и встала. Это была спина Сарио; она узнала ее, как и одежду, которая была на нем, как и прическу, и едва заметный намек на профиль.