Дженнифер Робертсон - Разрушитель меча

Я объяснил моему шодо, как только оправился от шока после выигрыша тренировочного танца, что атаки Аббу было относительно легко блокировать, частично потому что он ленив и самодоволен, но по большей части потому что я видел каждое изменение движения, повороты меча и выпады ДО ТОГО, как это движение начиналось. Я смотрел на противника и перед моими глазами проносились все возможные варианты боя. От меня требовалось всего лишь быстро разобраться в стиле, оценить привычки и подвести свой меч к нужному месту, чтобы встретить удар.

Я думал, что все люди танцевали так. А разве без этого можно выиграть танец? В конце концов мне объяснили, что я ошибаюсь, что не каждый имеет возможность видеть движение до того, как оно начнется, или может с большой вероятностью определить, каким будет следующий удар противника, чтобы успеть выставить защиту. Такое предвидение и умение противостоять, как объяснил мой шодо, было самым лучшим даром, на какой мог рассчитывать танцор меча. Еще шодо добавил, что я одарен более чем кто-либо из его учеников и смогу пользоваться своим талантом очень долго, наверное многие годы — если не разленюсь или не стану чересчур самодовольным.

Что ж, надменным я был всегда. Часто самоуверенным. Но самодовольным никогда.

Борджуни на лошадях приближались. Весь мир привычно замедлил движение, чтобы я мог успеть оценить все варианты и увидеть все самые быстрые движения. Я терпеливо ждал, с мечом наготове, а один борджуни с криком летел ко мне, обещая мою скорую смерть.

Ну смерть он может обещать сколько захочет. Только не мою.

Я подрезал под ним лошадь, а его проткнул в полете.

Одного нет: осталось семеро. Конечно кое с кем разберется Дел.

По инерции я развернулся на месте и увидел как рядом с криком бьется лошадь. На какой-то миг мне стало стыдно, но я успел привыкнуть к тому, что ради выживания приходится совершать много неприятных поступков. Позже, если меня не убьют, я избавлю ее от страданий. А сейчас…

Чувства обострились. Мои глаза видели каждое движение лошадиных копыт, прорывавших песок, я слышал клацанье украшений на удилах, тонкое пофыркивание лошади на слишком коротком поводе. Я пригнулся, нанес отвлекающий удар по передним ногам, позволил борджуни отдернуть лошадь в сторону и одновременно опустить вниз сверкающий клинок. Я встретил удар своей яватмой, сталь взвизгнула, я придержал меч, повернул его, выворачивая оружие из рук борджуни, потом резко освободил, откинулся в сторону и второй раз пригнулся. И снова ударил по передним ногам; борджуни снова дернул повод и в этом была его ошибка — он слишком дорожил своей лошадью и, спасая ее, отвлекся от меня.

Мой клинок ровно полоснул по его ноге. Я услышал, как он закричал от шока и ярости. Тут же на него должна была наброситься боль, но я не стал этого ждать. Как только он покачнулся в седле, бессильно поджимая почти отрубленную ногу, я потянулся, схватил его за руку, сорвал с лошади. И легко перерезал хрупкую глотку.

Двое.

Руны, покрывавшие клинок, наполнились новой кровью. В моей голове звучала песня, легкий шепот песни, вползающей в мои кости. Для этого она и была создана, моя благословенная богами яватма. Это и было ее предназначением: проливать кровь врага. Она обладала особым талантом: отделять плоть от костей точным разрезом и ПЕРЕДЕЛЫВАТЬ врага…

Ярость, сила и нужда.

Я смутно понял, что все эти чувства были рождены не мной, а чем-то — кем-то — другим.

Песня не затихала.

Я развернулся, сделал выпад, разрубил. Лошади были повсюду, они теснились в крошечном оазисе и зажимали меня в круг. Я слышал тяжелое дыхание Дел, обрывки Северной песни, приглушенные самоувещевания, прерываемые хрипами. Лошади были ВЕЗДЕ. Фыркающие, топающие копытами, визжащие, бьющиеся…

…клацанье зубов, удары копыт…

…дикие выкатившиеся глаза…

…Южные проклятья и угрозы разрезать на куски…

…тонкий, горячий запах крови, мешающийся с песком…

…Дел, сплетавшая солнечный свет движением магической стали…

…ярость… сила… и нужда…

Чоса Деи хотел освободиться.

День вокруг меня взорвался.

Враг кричал. Я не мог понять что, не мог распознать слова; я знал только, что врага нужно было переделать…

— Тигр… Тигр, нет!

Я поймал врага на конец клинка, и он побелел от ужаса: мне нужно было только вонзить острие в его горло, легким движением разрезать податливую плоть и враг будет переделан.

— Тигр… не заставляй меня делать это…