Дженнифер Робертсон - Разрушитель меча

Но теперь я сражался. Салсет просто избивали меня. Чоса Деи меня переделает.

Пот сбегал по моему телу и капал на пыльную грудь. Пальцы ног, не сжатые сандалиями, спазматически зарывались в песок. Вся кожа зудела. Желчь щекотала горло, оставляя после себя едкий привкус.

— …нет… — сказал я. — …НЕТ…

Только это я и смог выдавить.

Свет звезд дрожал. Или мне это только казалось? Беспорядочные белые и черные пятна перед глазами превращали мир в огромный лоскутный занавес из провалов темноты и вспышек слепящего, безумного света.

Я вдыхал запах магии, силы такой необузданной и дикой, что только дурак попытался бы справиться с нею. Только дурак посмел бы призвать ее.

Дурак или сумасшедший. Вроде Чоса Деи.

Или дурак вроде меня?

Аиды, было больно. Тупая головная боль снова возобновилась, пульсируя за широко раскрытыми глазами. Я чувствовал судорожные удары моего сердца, корчившегося за грудной клеткой; раздражающее щекотание волос, поднимавшихся на руках, бедрах и в паху; сильные, мучительные спазмы желудка, отравленного страхом.

Скрежет дыхания: вдох-выдох, вдох-выдох, заставляя легкие работать. Надеясь, что удастся разогнать туман в голове, получившей удар подковой, страдающей от присутствия магии, и чувствующей силу Чоса Деи.

Если бы я только мог доказать ему, что моя душа сильнее…

Мысленно я рассмеялся. Оскорбительно и насмешливо, переполненный презрением к самому себе. Кем, в аиды, я был? Стареющим человеком без цели в жизни, с больными коленями и телом, покрытым шрамами, который продает свой меч и этим живет, уважает только мастерство, рожденное полным отчаянием, и хочет быть кем угодно, только бы не безымянным Южным рабом, брошенным еще ребенком матерью, которая не могла о нем позаботиться.

И снова появилась неуверенность. Дел как-то сказала, что этому не было доказательств, что возможно Салсет лгали. Что может быть меня не оставляли умирать, по крайней мере намеренно.

Может и так, но правды я уже никогда не узнаю. Единственная связь с моим прошлым, желавшая говорить об этом, умерла несколько дней назад, осмеянная своим народом из-за ревности старого колдуна, лишенного силы, и объявившего, что она заслужила наказание за то, что помогла мне. И хотя никого конкретно я не мог винить в ее смерти — ее не убили — болезнь победила потому что сдалось не только тело, но и дух.

Сула. Которая до самой смерти ни на минуту не переставала верить в меня.

Презрения к себе уже не было.

Я очень глубоко вздохнул и отдался силе, поднявшейся в ответ на мой призыв. Чтобы вступить в битву с Чоса Деи. Оба мы хотели этого. Оба мы не могли больше тянуть. Но кто-то должен был доказать свое превосходство. Только один мог победить.

В моей голове зазвучала песня. Негромкая, спокойная песня. Я тут же ухватился за ее края, все дальше разрывавшиеся с каждым моментом, и начал связывать их. Я соединил все нити, завязал все узлы. Сделал песню снова целой. Сделал ее снова моей.

Подул ветерок. Песок жадно целовал мои щеки, застаревал в зубах, выжимал слезы из широко раскрытых глаз. Но я не перестал петь.

Весь мир стал белым. Я вглядывался, моргал и снова вглядывался. Я ничего не видел. Ничего, кроме белизны.

Сталь дрожала в моих руках. Она согревалась, размягчалась, пока я не почувствовал, что она легко течет, просачиваясь между витками кожаной ленты на рукояти и судорожно сцепленные пальцы. Я сжал их плотнее, чтобы загнать расплавившуюся сталь обратно, но она продолжала течь. Она капала со сжатых рук, пятная омываемый звездным светом песок.

Если Чоса Деи переделает и меч…

— …нет… — снова сказал я.

Ветер подул сильнее, но я этого не увидел. Перед глазами была только белизна, ничего кроме белизны.

А потом, за одну секунду, мир вдруг стал красным. Краснота крови врага; краснота глаз, уставших от долгого напряжения. От последнего напряжения всех сил, собранных чтобы победить.

Меч задрожал. Руны ярко засияли медным светом, потом коротко сверкнули ярко-красным, и снова стали серебряными. Там, где клинок соединялся с песком, я увидел вздувавшийся пепельный пузырь. Потом, бесшумно, в небо взметнулись песок, пыль и мелкие камешки. Засияли серебристые кристаллы Пенджи, скрытые обычно под поверхностью.

Полупрозрачные кристаллы Пенджи, несущие смерть при свете Южного солнца.

Песок разлетался пока не обнажилась большая часть клинка, и не возникла из-под песка чернота. Она поднялась выше еще на ладонь.