Кира Тигрис - Ледяной фонтан

– Хм, ладно, – кивнул парень, протягивая руку, – Сашка! Будем знакомы!

– Дима! – шепотом соврал сосед, отпуская на волю бумажную птицу.

Та, словно живая, весело взмыла ввысь, а затем стала плавно снижаться к цели – той самой Ольге.

Бумажного гонца пытались поймать несколько рук, но каждый раз голубь уворачивался, словно живой. Наконец, он плюхнулся перед девушкой, едва не вскрикнувшей от удивления. Ольга осторожно развернула записку и принялась читать. Чем больше строк пробегами голубые глаза, тем шире становилась улыбка, и тем больше краснели щеки. Весь секрет был в том, что Дима незаметно подменил листок, когда делал из него голубя. Санька и понятия не имел, что там было написано от его имени.

– Дай сюда! – нетерпеливо вырвал записку Денис, порываясь прочитать, – мне должен был прийти ответ!

– Молодой человек! Покажите мне ваш листок! – прямо над ухом прозвучал строгий голос профессора, – отдайте шпаргалку! Или вы сейчас же получите неуд!

– Это не мое! Не мое! – испуганно оправдывался парень, пока преподаватель возвращался к доске.

– Чье это? – строго спросил профессор, вертя запиской над головой.

В ответ была мертвая тишина – у Саньки екнуло сердце.

– Чья это переписка?! – вопрос повторялся снова и снова, – если я выясню, то все адресаты и отправители пойдут на пересдачу!

– Это мое! – как ужаленный вскочил Санька, все резко обернулись, – это мой листок!

– Очень хорошо, молодой человек! Что же тут? – улыбнулся профессор, – кому вы это писали?!

– Никому! Ничего! – мямлил парень, – я сам себе писал! Это моя шпаргалка!

– Что ж, – вздохнул профессор, – если это шпаргалка, то тут ничего личного нет! Позвольте я взгляну! Но если вы меня обманываете, молодой человек…

Профессор осторожно расправил листок, его глаза напряженно забегали по строчкам, перечитывая написанное снова и снова. Затем он быстро вынул из кармана пиджака огромный носовой платок, серый от мела и стер им со лба выступившие капельки холодного пота. Перед ним в семи четких строчках было написано доказательство той самой теоремы, над которой он бился долгие десять лет.

– Вы… вы сами это сделали?! – профессор, едва дыша, снял заляпанные мелом очки, – это невероятно!

Сашка, недоумевая, нахмурился. Сзади него на пару рядов выше, с самодовольной улыбкой сидела Леонисса, по совместительству Вика Зайцева, и теребила в руках кожаный ремешок своих магических золотых часов. Чего-чего, а вот чтобы профессор вслух прочитал Ольге записку, написанную рукой Джонаса, она допустить не могла.

Тяжело дыша, словно после тяжелого финиша, а не после сданного на «отлично» экзамена, Сашка выскочил за массивные двери в коридор. Он снова открыл зачетку: оценка ни сколько не изменилась. Парень быстро сунул ее в карман и обвел ошарашенным взглядом коридор. На противоположном конце, бросив сумки на подоконник, о чем-то тихо спорили двое ребят. Один был высокий худой с бледным лицом и курносым носом в ярких веснушках. Благодаря своим рыжим вихрастым волосам парнишка походил на горящую спичку. Его звали Антон, но в институте это имя было не длиннее, чем Тон. Перед ним стоял его родной брат Филипп, в народе называемый Фил. Выглядел он точь-в-точь, как и Тон, и был младше его всего на десять минут. Двойняшки работали в профкоме, и сейчас им была поручена важная миссия: раздать приглашения в клуб на Новогоднюю ночь. Количество было строго ограничено, и Тон с Филом должны были вручать их только той специальности, что выиграла сегодняшний футбольный матч.

Позади Сашки заскрипели тяжелые двери: из лекционной вышел его новый белобрысый знакомый с небесным взглядом.

– Что там было?! – как ужаленный подскочил к нему Санька, хватая обеими руками за плечи.

– Отлично! – улыбнулся ему Дима, – мне досталось распределение Гаусса…

– Не в билете! В письме! – от волнения Сашка перешел на крик, – что там было написано?!

– Хм… Не знаю, ты же видел, я его не читал! – возмутился парнишка, но затем его бледное лицо озарилось улыбкой, и он добавил, – а ты заметил, как она улыбалась?

– Она улыбалась и ему тоже! – выпалил парень, отпуская худые плечи товарища.

– Да, улыбалась и ему, – согласился Дима, и немного подумав, добавил, – но письму она улыбалась по-настоящему, глазами…

– А как это, по-настоящему? – задумчиво спросил Сашка.

– Первый шаг самый трудный, первый мост самый хрупкий! Их нужно делать. Их нужно строить! – со вздохом сказал Дима, Сашка видел свое отражение в его бездонных глазах, – даже если они и бумажные…