Александр Богатырёв - Два дурака на чемодан алмазов

В далёком Амьене, с некоторых пор, газеты читались с особой жадностью. И читались не кем-нибудь. И не просто так. А с целью выискать ещё и ещё больше свидетельств наступающих перемен. В технике, науке. Они должны были быть. Не могли не быть. Не могли не наступить.

Прочитав книгу, месье Верн долго-долго размышлял находясь под впечатлением. И впечатления эти были неоднозначные.

С одной стороны было приятно осознавать, что его предположения о двойственной природе науки в современном мире, оказались правильными. Да, действительно, наука без морали представляла огромную опасность. С другой стороны, Верн почувствовал, что есть нечто и некто, кто его хоть и слегка, но превзошёл.

Он почувствовал, что этот некто в своих предположениях гораздо более смел. В своих научных построениях гораздо более дерзок, нежели сам Жюль Верн. В книге, прочитанной им, присутствовало описаний технических штучек, как бы не в десяток раз больше, нежели в любом из его произведений. Даже если брать такой сверхпопулярный роман как «20 тысяч лье под водой». Одно описание яхты чего стоило! Не «Наутилус», но нечто более серьёзное и совершенное. Почти волшебное.

Почти…

Это «почти» становилось даже чем-то особо дерзким. Даже в таком, изрядно секуляризованном обществе, как французское. Одна фраза «чем выше технология, тем меньше она отличается от сказочной магии», можно было повесить на стену в виде лозунга. Лозунга на все времена. И вместе с тем… Прямое, зримое предупреждение: «если эта „магия“ попадает в руки злого человека, Добро становится Злом. И чем выше эта магия, тем ближе она к тому, что воистину можно назвать „меч Апокалипсиса“…». Как точно подмечено!

Что-то подобное, месье Верн сам хотел сказать в своём только пишущемся романе. Но тут… Тут это же сказано прямо, без кривотолков.

Да. придётся серьёзно перерабатывать будущий роман. Если его выпускать в том виде, что намечался, он будет даже не бледной, а совершенно проигрышной версией того, что написано у этого месье Эсторского!

Жюль Верн надолго погрузился в размышления, быстро перебирая сюжетные ходы будущей книги.

Его размышления были прерваны горничной принёсшей свежую газету.

Он взял со стола большое увеличительное стекло и быстро, привычно окинул взглядом заголовки газет. Один из них сразу же привлёк его внимание: «Братья Эсторские на своей яхте прибывают в Чивитавеккья». И фотография на пол страницы.

Красивейшее судно. Парусное, судя по мачтам. С необычных очертаний корпусом. Необычных очертаний надстройками.

Сами эти очертания производили впечатление чего-то стремительного. Приспособленного к скорости. Скорости быстрее ветра. Как будто уже сама эта яхта была сам ветер. И что ещё обращало внимание, — полное отсутствие такелажа. Ни единой верёвки. Даже шнурка не висело на мачтах, не было растянуто между ними.

Жюль Верн приблизил газету к лицу, стараясь разглядеть даже мельчайшие детали изображения. Но увидел лишь скопление мелких пятен, из которого складывалось фото в газете. Верн сам долго и помногу путешествовал. Под парусом. На разных кораблях. И понимал что к чему в парусах и вообще в кораблях. Он прекрасно разбирался в этих вопросах, чтобы сразу понять — это СЛИШКОМ необычное судно.

Он ещё раз бросил взгляд на заголовок.

«Братья Эсторские…». Так вот каково ваше судно, братья! И ты, автор, выходит там не один. Как и в романе. В романе спутником главного героя является брат. Брат-учёный.

Кстати о брате!

Он учёный. И из описания следует… Ну совершенно не тот типаж, который всегда описывал Жюль Верн — эдакого рохлю-растеряху. Чудаковатого и безвредного.

За описанием месье Эсторского видно, что его брат, даже если он учёный, — стрелять умеет. И слишком далёк от образа неприспособленного к жизни ботаника. Когда надо бегает, прыгает и вообще геройствует. Причём не забывая о том, что он учёный и что-то там должен исследовать, сделать выводы… Даже с риском для жизни. Наука для него — образ жизни. Эдакий капитан Немо. Но без надломленности и загадочной мрачности. По жизни выглядит обычным, ничем не примечательным обывателем. Может где-то слегка романтиком и авантюристом. Но не тогда, когда доходит дело до науки. Когда дело касается науки — становится одержимым. Вот так!

А судно… На фото судно напоминало… Напоминало то, что описано в романе! Причём даже до деталей!

Парусное вооружение, автоматически ставящееся и убирающееся. Двигатель не паровой и не внутреннего сгорания. А какой-то особый электро-динамический. Кстати, это отмечают наблюдатели в статье. Без парусов двигается очень быстро. А труб нет! Да прямо как в книге!