Вадим - Рус. Заговор Богов

Скука надоела сильнее, чем тошнотворная рыба. Конфликты случались все чаще и чаще, командирам становилось все труднее и труднее сдерживать подчиненных, причем, и тех и других, — в ответ на горячность этрусков заводились и самые флегматичные кушинги, — и вдруг, как подарок к празднику Братства Френома, — встречается корабль, ощетинившийся скорпионами. Команда взвыла от счастья. Радостно постреляли, весело поманеврировали. Отбили абордаж, атаковали сами — выплеснули дурную кровь и лишний адреналин. И потом, в течении целой декады, с наслаждением вспоминали изумленные лица мульских моряков, слышавших свои, родные ругательства на неплохом общеимперском. Хвала богам, никто не погиб. Обеим сторонам хватило разума остановиться на десятке раненых.

— Капитаном у них был Катон Юсида, шианец. Узкоглазый, желтый. И половина команды была из шиана, одной из восточных прибрежных провинций империи. Но внешность — ерунда, князь. Меня этим не удивишь. Я видел каганов, встречал людей таких же черных, как они, так что это мелочи. Поразило меня другое… — Гарилант, собираясь с мыслями, взял паузу, а Рус, приняв какое-то решение, наконец-то поднялся с палубы и с наслаждением потянулся.

— Так что там неправильного у шианцев? — напомнил пасынок, буквально глотая воздух, пропитанный ароматами южного моря. Вел себя так, будто только сейчас, буквально мгновенье назад вернулся из страшно далеких мест и с грустным удивлением, неожиданно для себя открывает красоты родного края.

— Нет, князь, не у шианцев. У имперцев в целом. Во-первых, дисциплина. О нашем войске говорить не будем, у нас она всегда была не в почете, но возьмем хотя бы гроппонтцев. Приказ «молчать» они бы выполнили беспрекословно. Но представь, когда какому-нибудь воину, застывшему в парадном в строю, чужой боец, недавний противник, специально наступит на ногу, нагло глядя прямо в глаза, то как отреагировал бы вышколенный гроппонтец?

— А имперец? Неужели смолчал? — живо переспросил Рус.

— И бровью не повел. А перед этим дрался отчаянно, Богдана в рубке знатно приложил. Тот, собственно, поэтому и взъелся: захотел поквитаться, на бой вызвать.

Один из этрусков, сравнительно небольшого роста (лишь на палец выше Руса), ссутулился, став ниже пасынка, и стыдливо спрятал глаза. Среди его товарищей послышались сдержанные смешки. Вообще-то все разведчики, включая Гариланта, отличались маленьким ростом — это являлось одним из критериев отбора.

— Строго у них. — Согласился Рус, невольно влезая в память мага-охранника мульского городища в Понтинополе, послужившего в регулярных войсках. Тот воспринимал такое положение вполне естественным и не представлял, что может быть иначе.

— Второе, князь. — Продолжил Гарилант. — Я всегда считал наших штабных занудами и крючкотворцами, но по сравнению с тем, что я увидел в капитанской каюте, наши — само воплощение разгильдяйства. В каюте, весьма скромной, все полки были заставлены книгами. Не свитками, а из бумаги обрезанной: стопка листов, сшитых по одному краю и наружные листы в кожу обернуты. За другой край берешься, открываешь как крышку у шкатулки, листы освобождаются, но не рассыпаются — прошивка не дает. Видел такие?

— Видел. И бумажные, и пергаментные. Искать нужную строку удобно.

— Наверное, я не пробовал. Но Юсида то одну книгу с полки снимал, то другую, листал. Долго искал. Нашел и стал пальцем водить, бормоча, мол… не помню точно, но что-то вроде: приказ такой-то, от такого-то числа и года, за подписью того-то, о возмещении ущерба. Мол, я на него напал и должен заплатить за поврежденный такелаж и за лечение раненых. И это воин говорил, не торговец! — Командующий не выдержал, возмутился и был дружно поддержан другими этрусками. Кушинги промолчали. — Я сделал вид, что плохо понимаю. А он мне другую книгу подсовывает и жалуется, что его по возвращении не поймут, что приказ есть приказ, хоть и дурной. Давай, объясняет мне, составим описание происшествия. Он распишется, я распишусь и тогда ему ничего не будет. Хвала Френому, он не сам за стол уселся, а помощника позвал. Ну, а пока тот сочинял что-то, я угостил капитана неплохим месхитинским. Вино ему понравилось. Правда, захмелел быстро — непривычен к питью оказался.

— Да уж, шанцев с этрусками не сравнить! — усмехнулся божий сыночек и тряхнул головой. — Все? Тогда — благодарю за службу! Весь отряд, моряков и воинов!

Этруски в ответ гаркнули свое, кушинги свое.

— Значит, твоя мысль такая: порядки в империи строгие и канцелярия большую силу имеет. Правильно? — Серьезно спросил Рус.