Вадим - Рус. Заговор Богов

— Да, Саргил, помоги, — с запозданием ответила девушка. — А Ермил как?

— Жив. Скоро встанет. Эк он нас стравил, сволочь! И амулет не помог.

— Ой! Мне надо проверить Нистангула, эта… шлюха сильно его приложила. — С этими словами Грация собралась уже пойти в сторону несчастного подмастерья, совершенно не обратив внимания на фразу Саргила, как вдруг из дома раздался рокочущий грохот. — Быстрей поднимай Андрея! Это Рус, его структура ревет… Дарки! — Нахмурив лоб, Грация приняла трудное для себя решение. — Я пошла в дом, пока никто не ожидает. Вы сразу за мной! Да, прирежь тварь, пока не очнулась. — Еще что-то пробормотала и, не слушая возражений, скрылась за шкурой входа.

Однако, Саргил расслышал:

— На мужа моего позариться посмела, борчиха зеленоглазая…

Рус очнулся сразу, как только структура «снятия усталости» из арсенала Освобождающих (а до них — один из подобных узоров каганов) коснулась его лица.

— Спасибо, э… — вспомнить-то он все вспомнил, но имя конкретного подмастерья-Освобождающего вылетело из головы.

— Ганурий, — подсказал парень, эндогорец по происхождению, немного смутившись. — Мне еще Архипу надо кровь остановить и уважаемого Леона будить…

— Ага, иди, парень, — имя снова забылось. Голова раскалывалась от «звонков» и он ответил всем сразу.

За Архипа не волновался, минувшая битва стояла перед глазами. Парень заливается кровью из-за скользящего ранения головы — Рус отмахнулся от неторопливого оборотня рукоятью кинжала. Еще пожалел тогда о собственной непривычной медлительности. И позавидовал силе лооски, крутящей полуторником как вязальной спицей, её прочной, не прокалываемой тунике. Теперь, конечно, узнал в женщине Леона и радовался, что не смог пробить кольчугу.

Закончил импровизированное совещание, где, кстати, узнал, что Андрея свалило близкое колебание Силы Гидроса большой мощности, — так раньше эльфы справлялись с драконами: не каким-либо узором, а подбирая периодичность изменения Силы, — ядовито посоветовал другу просыпаться, а то в том дарковом Золотом доспехе никто его разбудить наверняка не может (вызвать Грацию и старых друзей-разведчиков Рус не удосужился, а сами они не «звонили»); и решительно направился в Храм, куда поисковый амулет манил его, как голодного борка мешок свежего ячменя.

Изнутри дом показался больше, чем снаружи. Стены были изрисованы незнакомыми рунами, напитанными Силой Лоос. Некогда единое пространство разделено свежими деревянными переборками с дверными проемами, завешанными звериными шкурами. Чувство опасности вопило, но Рус упрямо шел, смело откидывая загородки. Сзади, шумно дыша, следовали Леон, Архип с перевязанной головой и Ганурий. Наконец, была откинута последняя шкура. Из глубины помещения мигнул трепетный свет факелов и Рус сразу открыл огонь из давно заготовленного «пулемета». Оборотня, сидящего в засаде прямо за меховой перегородкой, смело. Отбрасывало и остальных. Точное количество Рус не считал, но оценил примерно с десяток.

Четверых лоосок, стоящих в центре Храма, прикрывающих алтарь — грубо отесанный испещренный рунами камень размером локоть на локоть, с углублением — жертвенной чашей, пули свалить не могли. Они держались спокойно, полыхая перламутровой защитой, а поисковый амулет тянул за их спины, куда-то в направлении гранитного куба. Рус прекратил стрельбу и приблизился к женщинам, внезапно вспомнив, что именно они держали защиту от мощной структуры Отига.

— Гнатик! — позвал отец. Ответа, разумеется, не дождался и попытался было раздвинуть зеленоглазых девушек, но вдруг позади себя услышал знакомый голос:

— Не переживай за свое чадо, Чик…

Резко обернулся, наставил «пулемет», но от неожиданности едва не открыл рот. Он узнал мысленно давно похороненную срединную жрицу Веронию, специалистку по «любви».

— Мы желаем ему только добра, а ты зачем-то пришел к нам с оружием. Друзей злых привел… зачем?

Леон в это время поливал структурами тонкую перламутровую пленку, не пускавшую его и остальных в алтарный зал, рубил деревянную перегородку — бесполезно. Прозрачная материя была прочнее твердейшего камня. От человека не доносилось ни звука, но по искореженному злостью лицу легко угадывались самые отборные ругательства.

— Отдай. Мне. Сына. — раздельно произнес Рус.

— Бери. — Пожала плечами Верония. — Твой сын, тебе решать…

Рус не дал ей договорить. На всякий случай пальнул из «пулемета» — бесполезно (девушка огорченно подняла брови и сожалеюще покачала головой. С её лица не сходила добрая горькая улыбка, как бы укоряющая: «Эх, Чик, Чик… неразумное ты дитя…»), осторожно повернул голову и бочком, старая не упускать из виду Веронию, придвинулся к четырем жрицам. Вытягивая шею, ему удалось заглянуть за их спины. Там, куда манил его амулет, никого не было…