Вера Огнева - Нестрашная сказка. Книга 1

Как далеко осталась королевская спальня, утренний туалет, ванна, благовония, завтраки с фрейлинами, увеселения.

Под утро королеве приснилась, прогулка в сопровождении двора по галерее. Сумрак портика обрывался далеко впереди. Там буйствовало солнце. Темная фигура вывернулась из-за угла и побежала навстречу, пачкая сияние развевающимися юбками. Цыганка за плечами тащила сумку, набитую горскими куртками. Цыганка или не видела, или не хотела видеть, что бежит прямо на королеву — оказалась рядом, сбила с ног и канула, увлекая за собой свиту. Королева осталась одна на полу галереи.

Их подняли чуть свет. Горячее, заправленное молоком питье, лепешка, кусок сыра. Не успели прожевать, а уже последовала команда вперед. Невысокие горские кони оказались выносливы как восточные онагры. Гонка шла весь день. Но только ближе к закату показался лес, рассекавший предгорные степи узким клином.

Скоро стало понятно, зачем Илай отрядил с ними такой большой отряд. Между нормальных деревьев и тут болтались, извивающиеся наподобие змей, волосы скалта.

У Тейт случилась минута растерянности. Ей следовало, как можно раньше оказаться в столице. Пока идет ярмарка, можно незаметно пробраться во дворец. Преграда впереди сильно осложняла продвижение.

Горцы спешились. Королева так крепко задумалась, что перестала замечать окружающее. Первый переход через зачумленный лес удался только по тому, что рядом шли единороги. Она-то точно проскочила под их защитой. Придется возвращаться за животными, вести их вниз по узким горным тропинкам, потом по степи. Жеребенок не выдержит. А еще больная самка…

— Ты меня слышишь?

— Что?

— Они собираются пустить пал, — тихонько сообщил ей Гуго.

— Что это такое?

— Трава в степи высохла. Горцы хотят подпалить широкую полосу. Огонь сам проложит дорогу в лесу.

— Гениально! — прошептала королева.

Мужчины в черных куртках начали от самых скал, которые тут отвесно обрывались в степь. Они укладывали в ряд охапки сухой травы. Через равные промежутки под солому подсовывали горючие палочки.

— Как только ветер задует в нужную сторону, — объяснял Гуго, — они подожгут траву. Загорится лес.

У Реара было прекрасное настроение. Тейт тоже начала оттаивать.

Она успеет. Они успеют. У Гуго большой авторитет среди гвардейцев. Такой козырь может иметь решающее значение.

Ей стало не по себе. Только что, еще вчера, она впервые за много лет оказалась абсолютно, полностью счастлива. Как в детстве, но не простеньким счастьем ребенка. Она, с некоторой оторопью вывела для себя Тейт, вчера стала женщиной.

Постылый брак, политика, пешкой в которой ее сделали против воли, интриги, злоба Анаис, безразличие и полная человеческая несостоятельность супруга — всего лишь спектакль на подмостках заштатного театра. Занавес упал, факела потухли, актеры пьют в соседнем трактире. Цена представлению — грош.

Да, она торопится во дворец. Никто не отменял ее обязанности. Она по-прежнему королева. На ней по-прежнему лежит ответственность. Но все это вторично. Главное она узнала: есть иная жизнь. В ней трава изумрудна, вода чиста, море бездонно, а Небо отзывчиво.

Пал пустят, как только подует нужный ветер. Горцы уселись кружком. Тейт отошла и прилегла на охапку травы. Болели набитые долгой ездой колени. Ныла спина. Надо было хоть ненадолго вытянуть ноги. Гуго принес чашку травяного чая и устроился рядом.

— Если проскочим лес, завтра к вечеру будем дома.

Прозвучало без особого пафоса. Похоже, бар Реар не испытывал восторга от скорого возвращения. Тейт посмотрела на него поверх чашки. Она так и не успела рассказать ему правду о себе. Булавка надежно сидела, загнанная в шов очередного наряда. Но разговор, учитывая обстоятельства, следовало отложить. Преображаться на глазах у посторонних по меньшей мере неосмотрительно. Тейт представила себе эту сцену и прыснула.

— Я тебя рассмешил?

— Я — так. О своем, о девичьем.

Реар потянулся ее обнять, но остановился и охнул. Лицо на мгновение перекосилось.

— Что с тобой? — заволновалась Тейт.

— Рана. К непогоде.

— Давай, я полечу. Станет легче.

— Давай. Я знаю способ. Но для этого придется уйти подальше от посторонних глаз, — засмеялся мужчина и все же обнял ее.

— Я говорю исключительно и только о лечении! — возмутилась Тейт.

— Так и я — о нем. Странно…

— Что?

— Дергает старый шрам. Странно, что болит только он.

— Да ты весь иссечен, как лоза у мурмана. Покажи.