Кристофер Раули - Чародей и летающий город

Эвандер на минуту задумался.

– Сторшизцы ненавидят чародея, но слишком боятся его; чтобы ненавидеть открыто, поэтому они ненавидят уголи, так? Боюсь, я не совсем понимаю.

Губы Юми скривились в улыбке.

– Осмелься сторшизцы вслух сказать что-то плохое о чародее, он, скорее всего, появится темной ночью верхом на своей летучей рукх-мыши, схватит их, унесет и заточит в темницу. Ненавидеть уголи гораздо безопаснее.

Юноша недоуменно покачал головой, а Юми устроился поудобнее и очень быстро заснул. Эвандер же еще добрый час пролежал в темноте, перед тем как наконец погрузиться в сон.

Следующие несколько дней прошли сравнительно мирно. Земли виноградарей остались далеко позади, почтовая карета катила мимо многочисленных холмов, пшеничных полей и буковых лесов.

Река то извивалась гигантской серебряной змеей, то низвергалась по очередной ступеньке Монжонской впадины с огромной скоростью, такой, что речное ложе было ободрано до самых древних базальтовых пород.

Шугалент стоял на том месте, где был перекинут первый мост через Сколу. Этот город казался гораздо более терпимым и космополитичным, чем Майнзен. Уголи в сопровождении Эвандера с легкостью сняли номера в гостинице «Чаум». И хотя некоторые носильщики брезговали багажом утоли, другим не терпелось заработать пару монет.

На следующий день карета покинула пределы герцогства Сторшского и въехала на территорию Монжона. Появились новые пассажиры – монжонцы. Не в пример мрачным, неулыбчивым франжианцам и сторшизцам монжонцы были рады видеть утоли и, садясь в карету, громко приветствовали их. Монжонцы считали маленьких человечков предвестниками удачи и верили, что утоли особенно угодны верховному богу монжонского пантеона Пернаксо.

Набившись в карету, монжонцы непрерывно болтали – чем опять же отличались от угрюмых франжианцев и сторшизцев. Те обычно в дороге читали или мрачно смотрели в окно. Пожалуй, сторшизцы шарахались от монжонцев с не меньшим отвращением, чем от Юми с Элсу. Эвандер разговорился с супружеской парой, подданными Монжона, – они ехали на рынок в столицу торговать травами. Супруги говорили на фурду, но их монжонское произношение показалось юноше таким же странным, как и акцент утоли.

– Мы поставляем аптекарям драконьи когти, – пояснил Донфорд, худощавый мужчина с блестящими глазами. Его волосы были коротко подстрижены над ушами и у шеи.

Его супруга, пухленькая розовощекая женщина с каштановыми волосами, добавила:

– Еще у нас есть собачьи носы и корни дикого ириса – для волшебников и чародеев.

– На все наши товары в Монжоне будет большой спрос, особенно сейчас,

– улыбнулся Донфорд.

– Почему именно сейчас? – удивился Эвандер.

– Ты разве не слышал?

Юноша признался, что ничего не слышал и вообще почти ничего не знает о Монжоне.

– В городе скоро состоится состязание волшебников, – сообщила жена Донфорда, – претендентов на руку и сердце принцессы Сирины. Жизнь в Монжоне сейчас бьет ключом. Каждый вечер волшебники устраивают в небе великолепный фейерверк.

Эвандер обернулся к Юми:

– Ты знал об этом?

– Нет, не знал, но тем лучше для тебя, друг мой. Уж хоть один из собравшихся в городе волшебников наверняка сумеет тебя излечить.

Монжонских торговцев травами переполняли городские новости:

– Говорят, зрелище предстоит из ряда вон выходящее. Волшебники будут сражаться друг с другом на поле перед городом, а всем желающим позволят наблюдать за ними с городских стен.

Узнав о предстоящем съезде множества людей, способных распоряжаться волшебной силой, Эвандер понял, что со всевозрастающим нетерпением ждет, когда же, наконец, покажется сам город.

И первая встреча с Монжоном не разочаровала юношу. День был уже на исходе, карета преодолела крутой подъем, и впереди, на холме подле реки, вспыхнули отсветом городские стены. Было что-то странное в этом холме – его затерянные в тени склоны казались перпендикулярными.

Эвандера потрясла красота незнакомого города. Двенадцать башен гордо высились в небе, ловя золотистые блики вечернего солнца, их остроконечные крыши сияли янтарным великолепием.

– Монжон! – провозгласил сидящий рядом с юношей Юми. – Волшебный город. Смотри, он парит в воздухе.

Карета подъехала ближе, и Эвандер разглядел, что Монжон и в самом деле парит в воздухе, в десяти футах над землей. То, что показалось чужестранцу холмом, было разделено по горизонтали, словно разрезанное ножом какого-то великана. Верхняя половина, то есть собственно холм, парила в воздухе, а нижняя была всего-навсего тенью.