Анатолий Махавкин - Звери у двери (СИ)

- Давай же, давай! Пей!!!

- Что вы себе позволяете? Я а-аграух...

Ладонь Наташи внезапно озарилась багровым пламенем, а между пальцев заскользили синие искорки. Толстяк же умолк и только слегка вздрагивал, уставившись на меня широко распахнутыми глазами.

- Будь ты подвержен суевериям, - буркнул я, - возможно, остался бы жив. Спасибо и прощай.

- Нет - едва слышно просипел доктор, - нет, не на-а...

Внезапно, вторя ему, отозвалась Наташа:

- Нет, - шептала она, пытаясь отдёрнуть руку, - нет, не надо. Не убивай, пожалуйста.

Пришлось, едва ли не силой, удерживать сопротивляющуюся девушку. Проклятье, неужели она не понимает, как близко была к смерти? Если не допить человека, то очень скоро придётся всё повторить, а толстяк уже всё равно - не жилец. Вот уже и глаза закатились, а дрожь в теле почти прекратилась. Ещё чуть-чуть и...И всё. Тело дёрнулось последний раз и замерло, а глаза, точно густой паутиной затянуло.

Я отпустил ладонь Наташи, и она прижала её к своей груди, а потом медленно поднялась на кровати, глядя на меня сквозь слёзы, которые ручьями бежали по бледным щекам. Девушка осталась жива и это было самым главным.

- Зачем ты так? - с мягкой укоризной спросила она, - это же - человек, живой человек! Я ведь почти не понимала, что происходит, но ты...Зачем?

Я стал на колени и взял её ладони в свои. Кожа вновь стала тёплой и пахла какими-то цветами, вызывая воспоминания о далёкой (или, не такой уж далёкой?) весне.

- Потому что ты - должна жить, - сказал я и поцеловал руку Наты, - ты и остальные девушки и кроме того, мы - так питаемся и другого способа выжить не существует. Да и положа руку на сердце, скажи: разве тебе не понравилось?

Наташа молчала и её жёлтые глаза, казалось, смотрели сквозь меня. Потом она зажмурилась.

- И это я пыталась тогда сделать с Пашей, - она помотала головой, словно отгоняла кошмарное сновидение, - какой ужас! Я ведь могла его убить.

- Но не убила, - возразил я, - и теперь, когда ты всё понимаешь, сможешь лучше контролировать себя.

- Значит, придётся убивать снова, - в её голосе прозвучала усталость и сомнение, - и снова...Как нас называли - ламии? Упыри, питающиеся людьми, вот мы кто. Лучше бы ты дал мне умереть, чем жить такой жизнью.

- Не стоит благодарности, - хмуро бросил я, поднимаясь на ноги, - прости, но вы мне гораздо дороже, чем те, кого я вижу первый и последний раз, в жизни.

Когда я покидал спальню, ушей коснулось едва ощутимое: "Спасибо".

В гостиной меня ожидали два неподвижных тела, лежащих на полу, у камина и две, очень даже подвижных, девушки. Одна нервно металась около мёртвых монашек, запустив пальцы в длинные белые волосы, а вторая - пританцовывала, напевая какую-то песенку.

- Всё прошло, как по маслу! - прервала свои певческие эксперименты Галина, изобразив на себе длинное облегающее чёрное платье с блёстками, - одной я врезала в челюсть, а вторую схватила за руку, как ты и говорил. Какой это был кайф!

- Мы убили этих девушек! - выкрикнула Оля, бросаясь ко мне, - я не смогла остановиться и убила её!

- Это начинает утомлять, но повторю ещё раз: это - единственный способ выживания для нас, потому как питаться по-другому мы, видимо, не можем.

- Боже! - Оля вновь схватилась за голову, - эти наши медальоны, это они превратили нас в монстров!

- А мне нравится! - вставила Галя и полюбовалась выпущенными когтями, - это - сила! Я чувствую себя...Даже не знаю - классно себя чувствую!

- Да заткнись, идиотка! Ты не понимаешь? Мы же убили людей!

- Оля, успокойся, - я взял её за руку, но она, со всхлипом, вырвалась, - Оля, я прошу тебя! Когда ты раньше ела говядину, тебя это не слишком смущало?

- Я собиралась стать вегетарианкой.

Как в детском саду, честное слово.

- Тут такие номера не проходят, - на этот раз она не стала вырываться и позволила обнять себя, - или ты подчиняешься новым правилам, или - умираешь. Прости, но ты слишком дорога мне, и я не могу позволить тебе умереть.

Оля вдруг разрыдалась. Галя сделала большие глаза и тяжело вздохнув, ускользнула в спальню. Умница. Я погладил Ольгу по щеке и поцеловал неподатливые губы.

- Олечка, пойми: мы перестали быть людьми. Не знаю, произошло ли это сразу, после того, как мы одели медальоны или позже, но всё уже случилось и вернуть ничего нельзя.

- Нет, нет, - она качала головой, - нет, не говори так!

- Но дела обстоят именно так. Мы - не люди, а люди - наша пища. Успокойся и постарайся принять эту мысль. Ты мне очень нужна, понимаешь? Я не желаю терять тебя, хочу, чтобы ты жила и всё сделаю, для этого!