Тимофей Печёрин - В режиме отладки

Вот потому с наступлением темноты и двор, и улица враз пустеют и затихают. Так что заметить тощего типа, нарушавшего это правило, Радвану не составило труда. Тощего долговязого парня с головой, закрытой капюшоном куртки. Он сидел на единственной во дворе уцелевшей качели… и лучше бы курил. Или портил здоровье иным, еще более эффективным способом — благо, внешность к тому и располагала. Тогда Радван мог бы вовсе не обращать на него внимания, мысленно перепоручив подобный люд заботе полиции.

Но нет: долговязый тип лишь сидел, потихоньку раскачиваясь да поглядывая по сторонам со столь же равнодушной вялостью. Однако, приметив идущего к подъезду Радвана, мигом соскочил и зашагал следом.

Уже внутри, пройдя пару пролетов, Радван мельком глянул вниз. Тип в капюшоне бестолково потоптался возле лифта — исключительно для проформы и даже не удосужившись нажать кнопку вызова. После чего неторопливо двинулся вверх по лестнице.

«Ну-ну, — хмыкнул про себя Радван, — шпион хренов: даже школяры из «сынов полка» маскируются лучше!»

Изобличив горе-злоумышленника, не стал он затягивать и со следующим шагом: засадой — местом для которой Радван избрал неосвещенную площадку между третьим и четвертым этажами. Человек в капюшоне проявил неподобающую беспечность, ступая в темноту не оглядываясь и не замедляя шага. За что и поплатился: Радвану хватило пары секунд, чтобы выкрутить ему руки, а затем сильным толчком впечатать лицом в покрытую облупившейся краской стену.

— Ну что? — угрожающе прошептал Радван, — познакомимся?

Оружия у него с собой не было… кроме разве что армейского ножа — позволяющего, если надо, перерезать противнику горло. Или пригвоздить бестолково выставленную руку. Впрочем, необходимости его использования Радван надеялся избежать, а для начала более или менее разобраться, что к чему.

— Да что ж за город-то такой! — вместо ответа сетовал долговязый, — чуть что — сразу бьют. Что ни шаг — изволь доказать, что ты не мантикор!

Голос у него оказался неожиданно чистый, приятный; совсем не характерный для отброса общества. «Не верблюд!» — хотел было поправить Радван, но не успел. Потому что уже в следующую секунду вынужден был признать, сколь недооценил своего противника.

Как оказалось, хрупким и нескладным тот вовсе не был, но напротив, словно целиком состоял из стальных струн. Нечеловеческим усилием вывернувшись, и словно не боясь ни вывихов, ни переломов, человек в капюшоне высвободил руки. Радван при этом отлетел к противоположной стене, вдобавок успев наступить во что-то мокрое… водою отнюдь не бывшее.

— Ах, паскуда! — рыкнул он, немало огорченный, и одновременно потянулся рукой за ножом.

Но сделать ничего не успел — удивление и страх согнали с Радвана всю его боевитость. А удивиться было чему: меж сведенных пальцев противника каким-то неведомым образом возник шар: небольшой, но ярко сияющий разными цветами. Он повис прямо в воздухе, слепя глаза, а затем устремился в сторону Радвана, отчего последний едва не дал деру. Остановил его голос человека в капюшоне, одновременно строгий и миролюбивый.

— Прошу вас, не уходите; вам не причинят вреда. Предлагаю забыть только что произошедшее между нами недоразумение и впредь избегать насилия. Вы согласны?

— Пожалуй, — вздохнув, молвил Радван, и треклятый шар как по команде исчез.

— Вы ведь Радван Негляд, так? — продолжал его собеседник, — нам рекомендовали вас, как одного из лучших… охотников.

— Ты хотел сказать — охотников за людьми? — мрачно усмехнулся Радван, — или, еще круче: охотников за головами? Ну, чтобы уточнить, какая именно часть человека для нас наиболее ценная.

— Как будет угодно, — с подчеркнутой вежливостью отвечал долговязый.

После чего замолчал на несколько секунд, словно прислушиваясь к чему-то, и добавил:

— Только нам она нужна целиком. И живьем… очень хотелось бы.

— Ясно. Мог бы и сразу сказать, что насчет работы пришел, — сказал Радван, приободренный таким поворотом дела, — не скрою, работа не помешает. Только думаю, здесь не самое подходящее место, чтоб ее обсуждать. И… вот еще что: не стоило играть в шпионов. Пасти меня у дома, следом идти. Неужто нельзя было связаться… ну, как-то поцивилизованней что ли? По-человечески? Хотя бы через тех, кто меня и рекомендовал.

— Сожалею о доставленных вам неудобствах, — услышал он в ответ, — и, тем не менее, спешу уточнить нечто принципиально важное. Видите ли, я… и мы все — не люди. Во всяком случае, не совсем люди.