Тимофей Печёрин - В режиме отладки

— Скажите, — обратился я к старичку, — вот я вижу, о вас многие знают… А не получится ли так?…

— Не получится, — ответил Почтальон, словно угадав мои мысли, — Валентина Вениаминовича и тому подобных можете не опасаться. Да, обо мне знает много людей. Вот только богатых и успешных среди них нет. Зачем предупреждать самого себя и менять свою жизнь, если и без того живешь припеваючи? Конечно, некоторые из нынешних богатых и успешных стали таковыми благодаря моим услугам. Тот же Подбельский надоумил самого себя уйти в кооператоры, вместо того чтоб грызть гранит науки… Однако человеческая память устроена так, что она избавляется от всего ненужного. Или неважного. В эту категорию попадаю и я… после того, как обратившийся ко мне человек просыпается богатым и успешным.

— А люди Подбельского? Наверняка они за мной следят.

— Разумеется, — старичок лукаво прищурился, — следят, смотрят, чтоб вы никуда не сбежали. А вы и не побежите, а, напротив, придете к себе домой и ляжете спать. После чего случай с Подбельским исчезнет из вашей жизни.

Помню, как выложил перед изумленным хозяином квартиры пачку ассигнаций Единой Европы и, со словами «приятного аппетита», протянул ему свои тапки — старые и стоптанные. После чего лицо у хозяина выражало уже не просто изумление, а близость к шоковому состоянию. А как бедняга покинул сдаваемую мне жилплощадь, гоня перед собой три этажа ругани! Приятно вспомнить!

Еще я помню, как накупил себе всяких деликатесов и предался чревоугодию. Вот где пригодились ворованные у Подбельского деньги. Я тратил их без страха и совести…

И уж конечно я запомнил большую надпись «Подбельский — лох!», которую я вывел краской на асфальте. Если гориллы Валентина Вениаминовича действительно «пасли» меня, им будет, что передать своему хозяину.

Но, каким бы ярким ни был сон, он все равно заканчивается. Под трели кондового советского будильника я открывал глаза, готовясь к встрече с реальностью — очередной для меня.

— Доброе утро дорогой! — проворковал добрый и слегка вкрадчивый голос, — завтрак на столе.

О, это хороший знак! От Люськи я сроду не дожидался ни подобных интонаций, ни, тем более, готового завтрака. Приходилось готовить самому, а то и вовсе отправляться на работу натощак. Да и какая такая Люська? Ее ведь кажется, звали Жанна? Впрочем, какой смысл помнить имя человека, ставшего всего лишь сном?

Искать в предрассветной темноте светильник бра, вернее, выключатель от него, не понадобилось. Свет зажегся без моего участия — верхний, яркий, полноценный. Его включила вошедшая в комнату женщина — полноватая, миловидная, в халате с цветочками. Моя Наташка…

Прошлый раз, проснувшись на новом месте, я с трудом понимал, где я, и как сложилась моя жизнь в результате отправленного письма. Виной всему было, разумеется, мое состояние, совершенно не способствовавшее ни сообразительности, ни хорошей памяти. Сейчас же, увидев свою новую, а де-факто, единственную супругу, я вспомнил все. Буквально, налету.

Вспомнил, как еще на втором семестре мои знаки внимания по отношению к одногруппнице перестали быть просто дружескими. Перешли какую-то незримую грань и начали «масштабное наступление». Над последней метафорой можно, разумеется, похихикать. Однако в ту пору, словно подстегнутый каким-то незримым приказом, я действительно наступал — решительно и напористо. И, кстати говоря, не без подвигов. Ведь по меркам бедного студента купить цветы, сэкономив на еде — подвиг на грани самопожертвования.

Так или иначе, Наташка покорилась моему натиску. Уже на втором курсе из журнала посещаемости исчезла Наталья Черных, зато появилась Наталья Маркова. Нам, как семейной паре, предоставили отдельную комнату в общаге, а помощь родителей (и, отчасти, университета) помогла относительно гладко завершить учебу. Не было в этом варианте жизни ни пресловутого «залета», ни необходимости раздобыть денег — побольше и побыстрее. Просто удивительно, какие астрономические суммы можно сэкономить на пеленках и тому подобных вещах! А также на шмотках и прочих безделушках для «второй половинки».

Однако нашу семью нельзя назвать бездетной. Два мальчугана-близнеца появились у нас спустя несколько лет после свадьбы. К тому времени мы закончили учебу и переехали в отдельную квартиру, унаследованную Наташей от какой-то родственницы. Точнее, наследство получила Наташина мать, но она же сочла, что дочери отдельное жилье нужнее.