Тэд Уильямс - Проспать Судный день

Сэм резко развернулся, позволяя руке переместиться в сторону, двигая ею вдоль стен, подымая к потолку и опуская к полу. Продолжал поворачиваться, пока не оказался лицом к предмету на противоположной стороне кабинета — мраморному прямоугольнику, покрытому буквами неизвестного мне алфавита, такому простому, что его можно было бы принять за произведение современного искусства. На мгновение задумавшись, он повернулся дальше и снова обвел рукой комнату. А затем снова повернулся к мраморному прямоугольнику.

— Вот, — сказал он. — Но это не рог.

— Что ты такое говоришь?

— Рога здесь нет. Что еще ты от меня хочешь услышать?

— Так что же тогда почувствовала Эди? Она хороша в этом деле, Сэм. Как ты можешь знать, что его здесь нет?

— Знаю потому, что знаю. Перчатка заставляет… по-другому все ощущать. Будто холодное и горячее, потоки воздуха, но это другое.

Он покачал головой. Выглядел он лет на десять старше, по сравнению с тем, каким я видел его в последний раз, когда он меня обругал в ресторане.

— Думаю, это дверь.

— Дверь?

— Блин, ты что, вместо эха тут? Да, ее дверь в Каинос.

— В смысле, Третий Путь?

— Да. Единственная магическая, ангельская вещь в этой комнате — вот эта, на стене, и это дверь в Каинос. Если хочешь понять получше, сам перчатку надень.

Об этом я и не думал.

— А я смогу?

— Ага, конечно, если ты не против сунуть руку в огонь, защиту от которого я получил как законный владелец.

Он помрачнел.

— Пока что законный. Давай уматывать отсюда. Ложная наводка, Бобби. Рога здесь нет.

Я даже не знал, что сказать. После всего этого, после огня и крови, армий ужаса, с которыми мы сражались…

— Я не верю. Попробуй еще раз.

— Ты не понял? У нас нет времени!..

— Сэм, Бобби! — заорал Клэренс. — Давайте сюда!

Спустя мгновение его голос стал выше.

— Быстро!

— Блин, что еще?

Я взбежал по лестнице, Сэм, хромая, поднимался следом. Когда я вышел в зал, Клэренс глядел на то место на стене, где я загнал багберов в «молнию», и на долю секунды я подумал, что они как-то ухитрились просочиться обратно из Внешнего Мира.

Если бы мне так повезло.

Но мальчишка показывал вверх, туда, куда глядели Галина и Оксана, с бледными и обмякшими от страха лицами. На огромную мозаику с изображением Энаиты, ту, что закрывала дверь в ее тайный кабинет. Мозаика искрилась. Нет, она искрилась и двигалась. Волны движения прокатывались по ней, она будто вибрировала и расплывалась по краям.

— Бежим, — сказал я Клэренсу. — Быстро. Сейчас же.

— Что?..

Он не мог оторвать взгляд от мозаики, и я толкнул его в спину. Сильно.

— Убираемся отсюда на хрен, Гаррисон! Ты нам еще пригодишься, поскольку здесь все зашло слишком далеко.

Он наконец поглядел на меня и затряс головой, будто проснувшись. Открыл рот, но я снова его толкнул. Он наконец понял и, хотя будто и не хотел этого, побежал через зал экспозиции Азии.

Я повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что плоская фигура из стекла, камней и фарфора вышла со стены и опустилась на пол. Мгновение спустя на пол спрыгнули два льва, из фарфора и самоцветов.

— Пятнадцать минут на вертолете, — сказал Сэм. — Уж точно.

Она была ростом в три с лишним метра, состоя из стекла и камней. Ее глаза горели, как угли. Плоское и грубо обрисованное лицо улыбалось. Внезапно по залу пронесся вихрь, сбив меня набок и подняв с пола рассыпанные куски стекла, камня и самоцветов. Сверкающий смерч пронесся мимо меня, краем порезав и ссадив мне кожу на лице, и прилип к ожившей мозаике. И стих так же быстро, как начался.

Она обрела форму. Обрела объем и светилась изнутри, будто созданная искусством мастера-стеклодува. Но осталась такого же роста, и львы тоже не уменьшились. Они мотали хвостами, украшенными самоцветами.

— Что ж, — похожим на жидкое серебро голосом сказала Энаита. — Долориэль. Мы снова встретились.

— Ой, да ладно! — пробормотал я. — Это какая-то скверная шутка с измерениями, так?

В том смысле, что после всего, что мы перенесли, мы едва стояли на ногах, не говоря уже о том, чтобы сражаться с живой богиней. Облажались хуже, чем… ну, облажались образцово.

— Возможно, у вселенной действительно есть чувство юмора, мелкий пакостник, — сказала королева испорченных ангелов. Ее львы двинулись на нас, щелкая сверкающими каменными когтями по полу.

— Но, боюсь, эту шутку оценю только я.

— Почему? — спросил я, хотя и не ждал ответа. Как обычно, пытался выиграть время, чтобы успеть подумать. Требуется время, чтобы включиться, когда тебя только что не убили желеобразные чудовища, и тут вдруг выясняется, что сейчас тебя съедят львы, сделанные из битого стекла. В смысле, на самом деле, кто-нибудь еще в такое влипал?