Александр Федоренко - Летописи миров

Стражник пристально осмотрел чем-то неуловимо странного парня, но, получив мелкую серебряную монету, пропустил без слов, даже подсказал приличный постоялый двор. Априус неспеша вошел в город, и двинулся по широкой улице в направление собора. Но далеко пройти не успел, путь преградила толпа. На деревянном, наскоро сколоченном помосте, стоял человек в одежде церковного служки, и громко читал указ.

— Всем свободным от работы горожанам, явиться на центральную площадь. В полдень, состоится сожжение ведьмы…

Дальше Рус, слушать не стал, свернул в боковую улочку, и пошел себе, насвистывая незатейливую мелодию. Он казался беспечным и расслабленным, на самом же деле был собран и напряжен до предела. Так, не расслабляясь, он дошел до горы Распятий.

Священного трепета почему-то не ощутил, впрочем, и неудивительно. За век гора стала холмом, или просто высоким местом, каменная лестница, из белого мрамора, вела к самому собору. И на вид казалась скользкой, все мысли будут сосредоточены, на том, чтобы не упасть, скорее всего, это задумано специально. Чтобы к богу шли с пустой головой, а не с ворохом мыслей о том, о сем. С всевозрастающим сопротивлением собственного я, он начал восхождение, по лестнице.

Но вот уже и ограда храма, ворота, мощенные плитами, аллеи, клумбы, и главный вход в собор. Априус немного замешкался перед мощными двустворчатыми дверьми, затем словно собираясь нырять, набрал полную грудь воздуха, потянул за ручку, и шагнул через порог. Внутренне великолепие отделки и мозаики, открылось его взгляду, Поинтересовавшись у привратника, какие действия ему выполнить для очищения и изгнания нечистой силы, то получил такой ответ:

— Постись брат, три дня, проводя время в молении дневном и ношном, затем приди, исповедуйся и причастись. Может понадобиться еще елепомазание. А для изгнания подселенных бесов, нужен особый ритуал.

— Благодарю тебя брат. Храни тебя бог. Слава Ему.

— Во истину слава.

Априус прошел дальше, рассматривая фрески, изображенных на них действующих лиц, херувимчиков, голубей и тому подобное. Он крутил головой выискивая место, где бы пристроиться подумать, а поразмышлять было о чем, о различных препятствиях неожиданно возникших, на дороге к свету. Первым же препятствием на пути к очищению стала исповедь и чистосердечное раскаянье. Каяться может и было в чем, но вот рассказывать свою подноготную, каким-то там служителям, уж увольте.

— Напридумывали, гады устоев, это чтобы все про всех знать и контролировать массы. И под видом благодушных наместников, отпускать грехи.

Злость в один миг захватила, его целиком, сам не ожидая от себя такой реакции, Априус не сразу понял, что уже не владеет собой. Сзади раздалось тихое покашливание, он обернулся, и столкнулся лицом к лицу, с низеньким толстым священником.

— Сын мой, я вижу, ты в смятении, что гложет тебя? Поделись и тебе станет легче.

Априус прочел в нем как в раскрытой, книге, и вознегодовал:

— Я не твой сын, извращенец. Сегодня вы сжигаете ведьму, но думаю, этот костер как раз подойдет тебе.

Он щелкнул пальцами, и священник, не успев даже пикнуть, исчез. Сам же развернулся, и пошел к выходу, не замечая, как на него смотрят прихожане и служители. Хотел было высадить дверь, но как-то переборол это желание, привратник словно учуяв что-то, сам распахнул ее перед ним.

Ни спуска с горы, ни как оказался на площади он не помнил, осознал реальность, лишь тогда когда подожгли хворост, под привязанной к столбу рыжеволосой красоткой. Длинное, замысловатое слово, всего лишь с одной гласной, щелчок пальцами, и вместо молодой женщины, на костре оказывается старый мерзопакостник. Он дико визжит, истошным голосом, инквизиторы в этом визге, не сразу отличают мужской голос, от женского. Толпа в ужасе отхлынула, рассмотрев на пылающей жертве, косой крест на цепи.

Спасенная женщина стояла рядом, как говорится, не жива, не мертва. Узнать ее было не возможно, шикарное платье, роскошная прическа, горделивая осанка и другой цвет глаз.

— Тебя обвиняли в служении Тьме — поворачивается Априус к рыжей молодке — правда ли это? Предупреждаю, мне лгать не стоит.

Она все еще пребывала в ступоре, не могла понять, ни где оказалась, ни что с ней происходит. Поэтому ничего не ответила, продолжая расширившимися глазами, смотреть на пылающий костер, который безуспешно пытались загасить служки в сером. Априус тоже посмотрел на факел, в который превратилась, скрытая в огне, человеческая фигурка.