Наталья Соболева - Пламя и пепел

— Вы там что, медитируете?

Испуганно вздрогнув, я убрала руки и огляделась в поисках того, кто так неожиданно вырвал меня из транса. Еще не хватало, чтобы меня засекли. Однако все самое удивительное было впереди. Из приземистого спортивного автомобиля цвета «мокрый асфальт» вышел Этьен — тот самый, из соседнего с нами офиса. Я растерянно смотрела на него, отчаянно стараясь вернуть себе пропавший дар речи. Что он вообще здесь делает?

— У меня обеденный перерыв, решил заглянуть к отцу, — сказал он, будто услышав мои мысли, а я невпопад подумала, что он вовсе не обязан передо мной отчитываться. — Так что у вас здесь приключилось?

Этьен смотрел на меня, не отводя глаз. Еще бы, более чем странное зрелище — сначала я застываю над машиной в странной позе, а потом еще и молчу, словно на допросе. Я неловко кашлянула и, наконец, заговорила — если это можно было так назвать.

— Пар, — только и произнесла я, пожав плечами и махнув рукой в сторону разверстых недр моей машины, — пар из-под капота.

Отлично — снова бормочу, как школьница, которая попалась на том, что не выучила уроки. Куда делась моя многовековая коммуникабельность?

Этьен, не задавая больше вопросов, тут же нырнул под капот — как видно, он, в отличие от меня, сразу определил причину поломки. Оставалось надеяться, что он и устранить ее сможет.

Я с облегчением вздохнула, когда через несколько минут он с улыбкой сообщил мне, что все готово. Поблагодарив его за помощь, я снова села в машину и взялась уже за ключи, как вдруг он меня окликнул. Я насторожилась — вот сейчас окажется, что он заметил и все же понял мое странное поведение, что тогда? Чем мне оправдываться, я решительно не знала.

— Извини, нет ли у тебя платка?

Запоздало сообразив, что руки у него перепачканы смазкой, я вытянула из сумки пачку влажных салфеток. Наверное, я уж слишком подозрительна, если от самой обычной ситуации жду какого-то подвоха.

— Извини, что-то я совсем растерялась.

— Ничего, бывает. Может быть, заодно и познакомимся? Этьен.

— Вивиен, — снова выйдя из машины, я протянула ему руку и почувствовала осторожное пожатие.

— Рад знакомству. Еще увидимся!

Этьен сел в машину и поспешил по своим делам, а я все еще стояла на дороге, держась за открытую дверь машины. Эта фраза, такая простая, шаблонная и изъезженная, прозвучала удивительно искренно, и словно какой-то теплый комочек поселился внутри, обещая не покидать меня.

Нет, конечно, я в него не влюблялась — просто проявленное участие дарило надежду, потеснив в моей душе мрачные предчувствия, и я еще могла как-то сопротивляться растущему чувству тревоги, набатом звучавшему в моей груди.

Нужно быть собранной и сосредоточенной, напомнила я себе. Битва не за горами.

Я не зря так спешила сюда.

В самом деле, ведь я рискнула обосноваться здесь совсем незадолго до перерождения, чего никогда не сделала бы, будь на то моя воля. Мне просто повезло, что новая внешность оказалась похожей на предыдущую, иначе впереди был бы целый вал неприятностей — меня могли уволить за неявку (ведь та я, которую все запомнили, так и не появилась бы больше в офисе) или, самое ужасное, раскрыть мой секрет. Чистая удача, ведь новый облик был такой же случайностью и неожиданностью, как и для обычного человека, когда рождается он сам — или впервые видит своего ребенка.

Конечно, практически никто мог бы заподозрить во мне мифического Феникса — может, быть, даже хорошо, что большинство людей представляет Феникса персонажем детских сказок, а не героем легенд о сотворении мира. Если бы кто-то стал свидетелем моего перерождения… но это просто невозможно, да и тогда только фанат египетской мифологии (или самой настоящей реальности, только очень давней) смог бы понять, что к чему. Но существовали и те, кому все было бы ясно едва ли не с первого взгляда. И стоит им найти меня… я старалась не представлять в деталях, что будет тогда. И выходило, что я должна была таиться — от всех, ибо неспособна была быстро распознать врага.

Ясно, что на такой риск, как этот несвоевременный переезд, я могла пойти только при действительно чрезвычайных обстоятельствах. А если учесть, что вся моя жизнь была чрезвычайным обстоятельством в квадрате, то можно представить себе масштаб того, что я ожидала.

Я примчалась к дну Женевского озера не из сухого научного интереса, но ведомая всё тем же чувством опасности, которое не могла не услышать — и на которое не могла не ответить действием. Я давно привыкла во всем полагаться на свои чувства — и, отвечая на такое доверие, они меня не обманывали.