Эшли Энн Дьюал - Обратимость (ЛП)

- Да. Сборище верующих фанатиков, отрицающих всякую возможность необычного, если она выходит за рамки религии.

- Не понимаю, - хмурю лоб. – На нас охотятся священники?

- Чисто теоритически священники лишь руководят процессом. Грязную работу выполняют венаторы. Именно с ними ты встретилась.

- Кто?

- Венаторы. Охотники.

- Поразительно похожие, широкоплечие близнецы?

- Можно и так сказать.

- Но что им нужно? Я двадцать лет жила спокойно, и тут вдруг они решили, что пора свести со мной счеты? – Паника подскакивает к горлу. Удивляюсь своей поразительной способности выговаривать слова даже тогда, когда язык отказывается двигаться. Или у меня галлюцинации, и, на самом деле, тело превратилось в огромный, бесформенный кусок льда, не способный жестикулировать? Встряхиваю головой. Затем откашливаюсь и вновь спрашиваю, - неужели они знают о том, что случилось позапрошлой весной?

- Не просто знают. – К моему сожалению, соглашается Рита. – Именно данное событие и привлекло их внимание. Что ты сделала?

- Я…, - пожимаю плечами и нервно отворачиваюсь, - ничего особенного. Просто.

- Просто что?

Выдыхаю. Мне действительно сложно об этом говорить, поэтому я прошу:

- Давай сменим тему.

- Но, Аня, ты можешь мне доверять.

Оставляю ее слова без внимания. Я и себе-то с трудом верю, ей и подавно.

Салон машины давит на меня, словно клетка. Я сжимаю в кулаки руки, неуверенно осматриваюсь и стараюсь глубоко дышать. Но как? Как это возможно, когда сердце вырывается из груди? Стучит, как сумасшедшее! Я не могу смириться с тем, что произошло – это слишком сложно, нереально! В городе неожиданно появляется моя родная сестра, отец жертвует собой, да еще и щепотка мистики в каждом из этих блюд. Господи, неужели я не могу и дальше отрицать то, что случилось со мной позапрошлой весной? Неужели я должна поверить в то, что совершила нечто невообразимое, нечто всколыхнувшее мою жизнь на сто восемьдесят градусов. Нет, не хочу! Это не может быть правдой. Я ведь два года оглядывалась назад и не видела ничего. Ничего кроме пустоты. Мои воспоминания были сном. И я поверила в это. Искренне поверила в то, что выдумала тот день, тех людей, ту смерть. Однако теперь все становится реальным, и это все падает на мою голову, расшибая ее на тысячи частей! И я заслуживаю этого. Я знаю, я понимаю! Но мне страшно. Мне очень страшно.

Закрываю руками лицо.

Часто дышу.

Мне вдруг становится так холодно, что тело передергивает. Сжимаюсь, словно губка, горблюсь и крепко зажмуриваю глаза. Все повторяю: это неправда, это ложь. Однако вновь и вновь вспоминаю лицо Андрея, его голос, а затем и то, что от него осталось. Невыносимо. Что же я натворила?

- Самобичевание не поможет, - неожиданно прерывает тишину водитель, и я рассеяно поднимаю на него взгляд. Он оборачивается всего на несколько секунд. Усмехается, а затем вновь переключает внимание на дорогу. Мне этого хватает, чтобы успеть заметить его черные глаза. Такие же черные, как и небо за тонированными окнами. – Осторожно. Иначе упадешь столь низко, что ничего кроме жалости у людей вызывать не будешь.

- Что? – мне будто влепили пощечину. Выпрямившись, я непроизвольно подаюсь вперед и уязвленно хмурю брови. – Я не ослышалась, ты…

- Да. – Перебивает он. – Я сказал, хватит ныть. В зеркале я только что проследил все фазы твоего грехопадения.

- Рувер, - шепчет Рита, на что он лишь невинно пожимает плечами.

- Ты думаешь, ты самая несчастная? Как же так вышло, никто меня не понимает, я ни в чем не виновата, - продолжает парень, лыбясь и сверля меня взглядом через зеркало заднего вида. – Вот только это бессмысленно. Ты лишь тратишь свое время и мое терпение.

- Тебя это никак не касается!

- Ты права. Меня это никак не касается. Однако смотреть на то, как ты едва ли сдерживаешься от слез – тошнотворное зрелище.

Я вспыхиваю, будто спичка. Щеки горят, руки горят. Смотрю на мужчину, который вдруг оказывается типичным представителем парней-переростков, и схожу с ума от безумного желания врезать ему кулаком прямо в наглое лицо. Стискиваю зубы. Еще одно слово и клянусь, я не сдержу порыв исполнить задуманное. Нет, я не умею драться, и нет, я никогда не делала ничего подобного. Но прямо сейчас, в данную минуту, мне вдруг кажется, что я смогу запросто сломать ему шею. И плевать, что мне лишь кажется.

Так. Дышать, главное дышать. Плечи трясутся, руки дрожат, и неясно: от холода это или от гнева. Я стараюсь не прокручивать в голове слова парня, однако наоборот только этим и занимаюсь: хватит ныть, это бессмысленно. И я бы не простила ему данную бестактность, если бы не увидела в ней толики правды.