Мари Сойер - Селин Баст. Жизнь во сне

Их обучали химии, физике, геометрии, алгебре и другим точным наукам. Два раза в неделю они получали уроки владения холодным и огнестрельным оружием. Каждый день — уроки верховой езды. Проще говоря, из этих детишек растили достойных членов общества. Ну, или пытались, во всяком случае.

То, что я по невнимательности приняла за монашеское одеяние, оказалось ночным платьем местной директрисы, женщиной довольно образованной и весьма неплохо подкованной в вопросах теневых профессий этого мира, таких, как моя.

Сегодня я отправляюсь дальше. Лошадь успели подковать, так что мне больше не придется волноваться каждый раз, когда пришпориваю ее.

Постоянно возить с собой две тысячи золотых монет было не столько опасно, сколько тяжело. Надо сделать тайник, в который я смогу возвращаться без опасения и который будет не так просто найти и разграбить. Все эти мысли пришли мне в голову, когда я уже вовсю мчалась по тракту в произвольном направлении.

Я ехала в течение всего дня, сделав всего две десятиминутные остановки. Когда я оказалась на подъезде к маленькому городку Берн, моя лошадь была вся в пене, а у меня закралось подозрение, что пахну я ничуть не лучше нее.

Берн. Наверно, этот город можно назвать маленькой мечтой обывателя. Аккуратные пряничные домики стояли ровными рядами улиц, сверкающих до блеска начищенной мостовой. Жителей здесь было всего в два раза больше, чем домов, что удачно позволило им разбиться на пары и растить не менее благонадежное потомство. В общем, это был маленький чистый городок, а мое появление в нем стало для всех неприятным сюрпризом. Здесь не было ни таверн, ни гостиниц, и чужих здесь не любили. Зато здесь были скотный двор и молодой фермер, который согласился сдать мне верхнюю комнату за один золотой в сутки.

Этот самый фермер отличался редким консерватизмом. В его доме не было этих удивительных предметов сантехники, к которым я уже успела привыкнуть. Зато в его доме в сарае было поразительных размеров корыто, в котором мне и предстоит мыться, как только я натаскаю воды из ближайшего колодца.

К моменту, когда я вылила в корыто двадцатое ведро воды и успела проклясть всю родню хозяина дома вплоть до седьмого колена, он решил мне помочь. После импровизированной ванны я с наслаждением завалилась в мягкую постель, предупредив хозяина, чтобы не смел меня будить. Я сказала, что могу проспать несколько дней подряд и оплачу все счета, когда проснусь. Он удивился, но возражать не стал.

Я медленно закрыла глаза, наслаждалась каждой секундой отдыха. За последнее время случилось слишком много всего, и это все надлежало хорошо обдумать. Ощущать, что ты медленно проваливаешься в сон, поистине удивительно. Ты уже не здесь, но еще и не там. Мне всегда нравился этот момент. Наконец, я уснула. По моим ощущениям, я проспала всего несколько часов перед тем, как меня разбудил давно знакомый запах крепкого табака, который может курить только один мой знакомый. Билл Кроули.

Справившись с желанием притвориться спящей, я открыла глаза. Капельница, висевшая над моей головой, немного удивила меня. Я лежала и молча разглядывала своего адвоката. Начинать разговор первой мне почему-то не хотелось, но он, кажется, совершенно меня не замечал.

— Здравствуй, Билл!

Он враскачку подошел к моей койке и с размаху сел на нее.

— Ну, здравствуй, Клавдия!

— Что-то не так?

— И у тебя еще хватает мозгов спрашивать?!

Я удивленно хлопала глазами, быстро пытаясь вспомнить, что такого я могла выкинуть во сне, чтобы так взбесить Билли.

— Клавдия, ты спишь уже черт знает сколько времени! Ты проспала судебное заседание по твоему вопросу. Тебя невозможно было разбудить. После того, как ты не явилась в суд, а я сказал, что ты не сумасшедшая, но тебя силой удерживают тут, твой лечащий врач рассказал о твоей странной привычке спать неделями. Судья назначил дополнительное обследование. Здесь была куча докторов, а ты спала, Клавдия, и тебя невозможно было разбудить. А теперь ты открываешь свои голубые глаза и спрашиваешь, что не так, мать твою! Клавдия!

— Что было потом?

— А что потом? Потом они установили диагноз прогрессирующей летаргии. Они говорят, что это крайне редкое заболевание. В общем, из палаты с психами тебя перевели в амбулаторию, где тебе поставили капельницу, пожелали сладких снов и ушли. Дееспособной тебя не признали. Все активы, счета и документы суд оставил за твоим супругом.

— Дело — дрянь.