Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

– Да! Начальник ему и говорит: ты что это расселся? А тот ему: клапан сломался, менять нужно, а в наличии нет.

– Как так – в наличии нет?

– Тым сын Лихуков тоже спрашивает, а Арух ему в ответ: я, говорит, два месяца назад вам говорил, что завезти надо, а то беда будет, и заявку по всей форме составил. А на складе до сих пор ни сном, ни духом. Без детали этой сделать ничего нельзя, а дрезину в Бологое он уже отправил. Ну начальник тут не выдержал, и говорит: в какое-растакое Бологое? Поезд через десять минут отойти должен! Сделай как-нибудь, чтоб до Назимки доехало, пусть там отдуваются. А Арух ему: как-нибудь не умею, без нового клапана паровоз чудо, что вообще до Сталки дотянул. Ну, Тым сын Лихуков и рассердился. Он же у нас такой, за дело-то переживает! Иди, говорит, к растакому паровозу, и чтоб отправил согласно расписанию. Ну, Ахук и пошел. И хмырь вместе с ним. Выходит, так и дошли до поезда…

– Что ж он, думает в уборной отсидеться?

К дверям сквозь толпу пробиралась Лаудра. Стало ясно – отсидеться и впрямь не получится: женщина сжимала в руках увесистую кувалду.

– Приказ начальника вокзала! – выкрикнула она и нанесла первый удар по двери.

В ней немедленно образовалась щель, из которой на Ярина повеяло воздухом настолько дурным, что его чуть не стошнило.

– Черт побери, что же там случилось? – выдохнул он.

– Ты о чем? – спросил его сосед по очереди.

– Разве ты не чувствуешь? Запах!

Сосед втянул носом воздух:

– Что-то ты выдумываешь. Все в полном порядке!

Дверь меж тем пала.

– Здесь никого нет! – зычно выкрикнула Лаудра, – кто соврал, что он здесь?

Женщина угрожающе двинулась вперед, стискивая в руках кувалду.

– Вы же сами слышали голос! Он был здесь! Да и дверь изнутри заперта была! – Ярин отступил на несколько шагов.

– Неважно! Сейчас его здесь нет!

– Но куда же он девался? – выкрикнул кто-то. Вопрос был не из простых. Окошко в туалете располагалось под самым потолком, и к тому же было столь мало, что вряд ли довольно механик, бывший мужчиной довольно грузным, мог туда протиснуться. Кроме окна и находящейся на небольшом возвышении дыры в полу, в туалете ничего не было.

– С бесами он знался, вот они его и утащили, – со знанием дела воскликнула какая-то старуха.

– А может быть… – нерешительно сказал кто-то, осторожно заглядывая в дыру. Ярина замутило.

– Багор! – вскричала Лаудра, – именем начальника вокзала!

Через пятнадцать минут золотоволосая женщина, перемазанная нечистотами, держа в руках багор так, словно это было боевое копье, вышла в зал и, тяжело дыша, заявила о том, что механика обнаружено не было, и поезд придется задержать до тех пор, пока дрезина не привезет из Бологого необходимые детали и не съездит еще раз – за механиком. Пассажиры зашумели.

– Как так, паровоз сломался? – негодовал сидящий неподалеку пожилой мужчина в вытянутых на коленках темно-синих штанах и мятой майке, из-под воротника которой выбивались седые волосы, больше напоминавшие мех, – дуралеи безрукие, простой паровоз починить не могут! – добавил он так, будто всю жизнь только и делал, что чинил паровозы.

– Поедем скоро, поедем, – успокаивала его сидящая рядом жена, сухонькая женщина в немарком сарафане и повязанным на голову платке. – В первый раз, что ли?

Видимо, это и впрямь было не в первый раз, потому что пассажиры, пороптав минут десять о расписании, опозданиях, своих правах и безответственности работников железной дороги, затихли. Никого из них, казалось, не заинтересовал факт довольно странного исчезновения механика вместе с неизвестным типом – впрочем, в его существование, кажется, так никто и не поверил. Впрочем, наверняка у всего этого было приемлемое объяснение – люк в полу, например. Не желая далее разбираться в загадках вокзального сортира, Ярин открыл купленную ранее книжку.

Она начиналась с повествования об Эдеме, золотом веке людей, когда они жили, не зная колдовства, проводя время в простых, естественных занятиях: возделывании полей, уходе за скотом, выпекании хлеба… Пахота без чародейства? На быках, что ли? И это – золотой век? Да, соглашалась книга, это было время упорного труда. Зато простая, неспешная жизнь не менялась веками, люди не знали роскоши, излишеств, искушений и изнеженности – а потому не было раздоров, бахвальства и войн. Долго длился золотой век, и продлился бы вечность, если бы не армии Владыки, пришедшие с Запада.

На первый взгляд, Владычество улучшило жизнь простых людей. Оно принесло лекарства, победившие смертельные еще недавно болезни, и механизмы, облегчившие ремесло ткача, кузнеца и пахаря. Но вместе с ними пришла роскошь, заставившая людей отвернуться от тяжелого праведного труда и тянуться к излишествам, сражаться за них. Хуже того, с Владыкой пришло неравенство: обнаружившие в себе колдовские способности возвысились над другими, использовали чары для обогащения и власти. Простые же люди, лишенные талантов, влачили жалкое существование – может быть, их жизнь и стала удобнее, чем в Золотом веке, но в сравнении с разгульным, роскошным бытом чародеев она казалась нищей, нестерпимой. И возопили люди, и взмолились они о справедливости.