Юрий Раджен - В тени монастыря (СИ)

Ярин, впрочем, всех этих прелестей не распробовал – ему не приходилось надолго выходить из дома, за исключением одного раза: тогда Орейлия вручила ему топор и отправила в Железный лес за небольшой праздничной елью для Йоля, праздничного дня, а точнее, ночи – самой темной ночи года. Прогулка тогда продлилась пару часов: найти подходящее дерево было несложно, а вот срубить – другое дело. Лес не зря назывался Железным, и деревья в нем росли крепкие, неподатливые, а острые иголки на добытой ели отливали металлическим блеском. Но усилия стоили того: они украсили деревце множеством маленьких, блестящих шариков, и устроили пир на весь мир до поздней ночи – не хуже, чем в старые добрые времена, как сказала Орейлия. В Йоль было принято есть до отвала – по примете, чем больше яств на столе, тем больше будет достаток в доме.

Для Ярина время бежало быстро: его время буквально съедали книги. Парень, как выяснилось, любил читать – не единожды он, сев еще засветло в кресло и открыв какую-нибудь новую книгу, вдруг, оторвавшись от чтения, обнаруживал, что за окнами уже давным-давно царит ночь, а в доме – тишина. Чтение было особенно интересно и увлекательно еще и потому, что все для него было в новинку: и легенды о былых временах, и карты, и, в особенности, магические трактаты. Преуспел Ярин и в практике. Вместе со своей наставницей он разобрал и заново собрал чуть ли не все имеющиеся в ее доме колдовские штучки, а некоторые из них даже вернул к жизни. Для этого ему даже не потребовались заклинания – только отвертка, проволочная щетка для чистки ржавчины и масленка. Так Ярин починил на ладан дышащую сокодавилку, найденную в чулане – Орейлия отдала ее парню без опасений или сожаления, ведь соки из яблок и моркови ей давно надоели, а больше у нее в огороде ничего не росло. Однако, все обошлось: парень отнесся к заданию со всей возможной серьезностью и собранностью, как к первому испытанию, первому приключению на дороге к настоящему волшебству. Да и потом, ему, в отличие от Орейлия, густые и вкусные домашние соки очень нравились. После сокодавилки настала очередь машинки без названия, предназначенной для взбивания яиц и замешивания теста – и с ее помощью они выпекли несколько пышных, воздушных, таящих во рту тортов. Затем подошла очередь и самоходного плуга, одного из самых сложных приспособлений в хозяйстве Орейлии, которое требовалось подготовить к приближающейся весенней пашне.

К этому моменту Ярин уже не спотыкался на заклинаниях и не выговаривал варги по слогам – нет, нескольких месяцев хватило ему для того, чтобы достичь в магии огня и пара мастерства весьма и весьма высокого. Немногие, по утверждению Орейлии, могли бы потягаться с ним – тем более в его возрасте! Ярин не просто понимал, как та или иная машина устроена внутри – он мог в детальнейшей иллюзии воспроизвести каждый узел, каждую деталь механизма, и даже все устройство целиком. Учеба давалась ему легко: он будто бы не столько узнавал о тех или иных магических трюках, сколько вспоминал о них. Владел ли он раньше колдовством так хорошо? Может быть. А может, и нет. Этого он так и не вспомнил.

Некоторые колдовские искусства открывались ему с боем. Алхимия, например. Именно эта наука объясняла те силы, что приводили в движение каждую машину. Их сердцем был каменный огонь – темно-бордовый, почти черный камень, тяжелый и всегда чуточку теплый на ощупь, он добывался в местах, где земля некогда раскололась, и жар из нее вышел на поверхность. Сила, заключенная в каменном огне, освобождалась в соединениях с металлами: она нагревала медь, охлаждала свинец и заставляла олово светится голубовато-белым светом. На железо каменный огонь не оказывал никакого эффекта – слишком уж простой металл, замечали алхимики, – а взаимодействие с золотом и серебром было описано в трактатах столь туманно, что Ярин был почти убежден: авторы и сами ничего об этом не знали. Впрочем, столь ценные металлы Орейлия в своих машинах не использовала. Не было у нее нужды и в свинце, поскольку для хранения припасов прекрасно подходил погреб, в течение всего года холодный, как склеп, благодаря земле, насквозь промерзающей за зиму. Вот медь – другое дело. Раскаленная каменным огнем, она превращала воду в пар, который приводил в движение турбины, поршни и бесчисленные зубчатые колеса. Оставалось только понять, как расположить и соединить друг с другом все эти детали, чтобы получить нужный результат.