Марк Калашников: Меж сном и явью

Когда Система наконец-то сочла, что подобрала ключи ко всем чувствам восприятия, меня выбросило посреди пустыни, нет, пустоши. Седой пепел, застилавший землю сплошным покрывалом, срывался и хлопьями уносился в грязные серые разводы небосвода.

Не веря своим глазам, я закрыл их и сделал глубокий вдох. Пахло пеплом, а нос приятно щекотал морозный воздух. Повинуясь порыву, я поймал пепельную снежинку, но тут же забыл про неё, уставившись на свою руку, ноги, туловище. Видок у меня был ещё тот. Ожившая тень, размытая, но с намёком на человеческую фигуру, хотя из-за плавающих контуров наверняка и не скажешь, любой гуманоид впишется. Этакая заготовка-болванчик.

По сравнению с нейрошлемом разница была поразительной. И ведь здесь по сути дела нет такого параметра, как графика, удобство контроля, отличия были на более тонком уровне. Может лишь на самую малость, но всё вокруг было живей, реальней, и в сумме превосходило все ожидания.

Лёгкий порыв ветра, и пепельные снежинки покачнулись в воздухе. А если поднять ногу, то на ней останется немного пепла. Единственное, что портило первое впечатление, так это надгробие у моих ног. Изломанная временем плита с вырезанной надписью: «Не стоит страшиться смерти, если и жизнь была пуста».

— Умеете воодушевить на подвиги, — изо рта вырвались клубы пара — стало намного холодней, чем поначалу.

— Это лишь напутствие, подсказка прожить жизнь достойно и полно, — оторвав взгляд от надгробия, я уставился на кутавшегося в плащ человека. И когда он появился? — Пришло время избрать свой путь, перевоплотиться и начать новый цикл жизни.

Верхнюю половину лица говорившего закрывал капюшон, но голос и улыбку я узнал, отчего прибывал в лёгком состоянии шока. Передо мной стоял Степан Маркович, даже комплекцию не поменяли. Неужто не захотел пощеголять в молодом и бугрящемся от мышц теле?

— Первый шаг, — обернувшись на голос за спиной, я вновь оказался перед улыбчивым стариком.

— Но каждый волен сам творить свою судьбу, — поддержал третий.

Все трое разом протянули мне руку, предлагая сделать тот самый заветный первый шаг.

А где четвёртый? Два Степана Марковича стояли по правую и левую руку от меня, ещё один напротив, и мой мозг, ищущий в картинке симметрию, настаивал на том, что не хватает ещё одного, который завершит фигуру креста, или квадрата — это как посмотришь.

Секунды капали одна за другой, а я всё стоял, смотря на тянущиеся ко мне руки. И ведь стоят молча, улыбаются и ничего не делают.

Видимо, четвёртый Степан Маркович как раз и работает в реале…

Выбирать наобум не хотелось, так что я принялся за глобальный анализ происходящего. Игорь Семёнович обещал что-то забацать в плане выбора расы и что-то там говорил про Наместника. Вполне может быть, что в его роли сейчас и выступают Степаны Марковичи. При этом рас великое множество, а на выбор даётся лишь три варианта. Значит помимо прочего, скорее всего, идёт многогранная оценка всех моих действий. Но даже так все трое просто не могут быть одинаковыми.

Пара минут на изучение Степанов Марковичей, и я таки нашёл между ними отличия! У одного рука была мозолистая, у второго холёная, а у третьего время от времени подрагивали пальцы. Отличия я нашёл, а вот как этим воспользоваться, я не понимал.

— Работяга, богач, безумец, — озвучил свои находки, поочерёдно оборачиваясь к каждому из них. Все трое ответили мне улыбками, оказавшимися такими же разными, как и их руки. На этом всё, но сдаваться я не спешил.

Как там звали высшую инстанцию и главную ИскИниху…

— Моя судьба в руках Создательницы!

Улыбки Наместников, стали ещё шире, у дёрганного она и вовсе обратилась в оскал, но дальше ничего не произошло. Факир был пьян, и фокус не удался. Помолчали. Попытался повторить перевести стрелки на Творца, и опять мимо. Правда, кое-какой эффект был — стало жутко холодно, вот только заслуги в этом моей не было. Видимо, мне намекали на то, что стоит поспешить с выбором.

А если так?

— Я выбираю, — развернувшись на пятках, я стал на одно колено и склонил голову перед пустотой, где, по идее, должен был стоять четвёртый, — твой путь.

Воздух зазвенел от дыхания стужи. Ледяной ветер ударил в лицо, прикрывая глаза рукой, я отвернулся и увидел работягу. Ветер срывал с него фальшивую плоть, обнажая истинный облик. Мужчина-воин, обнажённый могучий торс покрывали десятки длинных рваных шрамов. Глаза его источали ослепительное сияние. Он впечатлял, давил своей силой и превосходством.